— А кто эти ребята, которые меня встретили? Бесы?

— Я бы назвал их обслуживающим персоналом.

— Что-то сервис у вас не слишком навязчивый.

— Поверь, если бы эти ребята встретили тебя хлебом-солью, да с распростёртыми объятиями, ты бы уже никогда не вернулся назад, и твоя жена нашла бы утром бездыханное тело… Их действия были обусловлены решением высшей инстанции. В последний момент что-то изменилось, и он решил оставить тебя здесь. Ты же знаешь, что его пути неисповедимы. Так что я сегодня пролетаю… как фанера над Парижем…

— Что ты сказал? — удивился я, потому что это было моё любимое изречение.

— … но я думаю, что мы с тобой ещё встретимся, дружок.

— С какой стати?!! — радостно воскликнул я, и в этот момент нащупал пульт от телевизора; он запутался в пододеяльнике, и я тихонько его вытащил оттуда…

Как всё-таки непредсказуема наша жизнь: моё сердце наполнилось небывалой радостью и в то же самое время бешеной тахикардией, когда я почувствовал, как возвращается головная боль, тошнота, тремор в конечностях и даже нервный тик под глазом; когда на меня вновь начала наваливаться абстиненция, я понял, что в моё тело возвращается жизнь, что жизнь продолжается!

— Да потому что ты, Эдичка, как тот библейский пёс… — ответил он насмешливым тоном.

— Но-но, полегче с язычком-то! — парировал я без тени смущения, хотя в чём-то он был прав.

— … и я очень сильно сомневаюсь, что ты когда-нибудь эволюционируешь, поэтому мы с тобой очень скоро увидимся, очень скоро… И года не пройдёт.

— Везёт же тебе! — воскликнул он, и я увидел, как из темноты наплывает нечто. — Сколько раз уже накладывали печать, но ты уходил от возмездия. Ты даже не представляешь, сколько тебе сошло с рук. Ты до сих пор думаешь, что не будет продолжения после смерти? Что не придётся отвечать за свои поступки? Что никогда не наступит судный день? — В тот момент, когда звучали эти слова, передо мной сгущалась тьма; она была настолько чёрной и непроглядной, что мне показалось, будто я ослеп; она затмила всё — даже в ванной пропал свет, на улице погасли фонари, и бледное расплывчатое окно исчезло со стены вместе с портьерой, а его голос обволакивал меня, словно ядовитое облако: — Letum non omnia finit! Я только одного не могу понять: за что он тебя любит? Ты же — самая настоящая ошибка природы!

— Э-э-э, дорогой ты мой, он просто хочет эту ошибку исправить, — ответил я ласковым голосом, поднял руку с пультом и нажал красную кнопку — комната озарилась голубым мерцающим светом, и тьма рассеялась…

— Аллилуйя, — прошептал я, отправляя своего оппонента ко всем чертям.