— На этот раз железно… Если увидишь меня пьяным, можешь плюнуть в рожу.

— Я надеюсь, что ты одумаешься, — с хитринкой в глазах заметил Дима. — Мы всегда так душевно выпивали, по-соседски… Мне не хотелось бы терять такого собутыльника, но дело, в принципе, хорошее, правильное… Тебе уже давно пора взяться за ум. Спаивать я тебя не собираюсь, но, если захочешь выпить, то я всегда к твоим услугам.

— Наливай, а то у меня сердце остановится, — подытожил Дмитрий Григорьевич и подтолкнул меня на кухню.

Я налил ему полстакана водки, достал из дорожной сумки недоеденный в поезде сырок и кусочек засохшего хлеба. Мы опустились на табуретки возле стола и сидели молча, а в это время за окном барабанил дождь. Дима смотрел на стакан как кролик на удава и пытался угомонить разыгравшуюся личину: у него дрожали кончики пальцев и всё тело передёргивалось от идиосинкразии к алкоголю. Мне было знакомо это двойственное чувство: с одной стороны, непреодолимое желание выпить, а с другой — крайняя степень отвращения к этому процессу. Я даже не успевал рюмку опрокинуть: от одного запаха выворачивало наизнанку, да что там говорить, от одного вида рвало.

Дима вздохнул и взялся за стакан…

— К тому же тёплая, — прошептал он и уставился на меня своими «телескопами».

— Ты давай не накручивай себя… Просто жахни, и всё!

Как только он поднял стакан, его рука начала биться в припадке бешенства, и он чуть не расплескал содержимое.

— У-у-у-у, бля, какая прыгучая! — восхитился он и поставил граненого на стол.

— Что делать? Может, внутривенно? — пошутил я.

— Ректально! — огрызнулся он, потом резко схватил стакан и опрокинул его в рот, да так что звякнуло об железные зубы.

Организм попытался выбросить ненавистный ему яд, но Дмитрий Григорьевич силой воли задавил его внутрь; зажав ладошкой рот и выпучив глаза, он смотрел на меня как напуганный школяр. Несколько секунд продолжалось противостояние физиологии с психологией, но постепенно «вулкан» затих.

— Ух! — выдохнул он с облегчением и сразу же порозовел; блаженная улыбка распустилась на его губах, словно маковый цвет.

— Сигаретку, — прошептал он.

Я сбегал в ванную за пачкой «Camel», и мы с огромным удовольствием закурили.

— И всё-таки… Что за мужик у тебя тут ночует? — спросил он, выпуская дым двумя тонкими струйками через нос. — Есть какое-то предположение?

— Я только сейчас вспомнил, что перед самым отъездом дал ключи своему другу… У него были какие-то проблемы… Короче, он захотел у меня пожить, пока я — в отпуске.

— Неприятный тип… Заносчивый такой… Надменный.

— Ага… Одно слово — мент.