Николя Бютен опять задрожал.

— Нет, нет, — проговорил он. — Нет… Что же делать?

— Слушать меня.

— Я слушаю.

— Да не только слушать, а и слушаться, — властно сказала вдова.

XIII

Николя сдался.

Власть над ним мизе Борель выражалась всем: голосом, движениями, взглядом.

— Я все сделаю, как вы хотите, — прошептал он.

— Так слушайте, — продолжала она. — В сообщниках ваших, положим, вы уверены: улики против вас не всплывут.

— Так и есть, — ответил он. — Улик нет никаких.

— Только ваши терзания вас рано ли, поздно ли выдадут, а я не хочу, чтобы муж моей сестры погиб на гильотине.

— Не говорите больше этого слова, — пробормотал он. — Не надо!

— Сестра про ваши дела догадывается, но точно ничего не знает, — продолжала мизе Борель. — Если успеете бежать, добраться до Марселя и сесть там на первый пароход — я ей тогда скажу, что вы так соскучились по прежнему ремеслу, что рассудок потеряли. Ей, конечно, горько придется — она же вас, бедняжка, любит. Да ведь всякое горе со временем проходит, а семье позора не будет.

— Так что же мне, по-вашему — уехать?

— Нынче же ночью. В четыре часа пройдет карета на низ. В полдень будете в Марселе. Деньги у вас должны быть…

— Нет у меня денег, — сказал Николя Бютен.

Он лгал: в кармане куртки у него лежали банкноты, выданные господином Феро.

Но этот человек без чести и совести, этот бандит и убийца — любил жену…