Некоторое время они идут молча, жестами благословляя соседей. Зигги приводит Ливи в парк, и они снова садятся на скамью у детской площадки.

Она признается себе, что счастлива вновь увидеть Зигги, а подаренная им молитва – многообещающий знак.

– Зигги, пожалуйста, скажи, что с тобой происходит. Я хочу услышать это, что бы ты ни собирался сказать.

Она едва не говорит, что бывали вещи и похуже, но сдерживается.

– Что-то действительно происходит, Ливи, ты права. – Зигги делает глубокий вдох. – Я хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы ты стала моей женой.

Ливи теряет дар речи. Женитьба. Она этого не предполагала.

– Жениться на мне? Как мы можем пожениться, если ты никогда не говоришь мне, о чем думаешь? – Ливи понимает, что чересчур резка, но стоит Зигги опустить голову и уставиться на свои руки, как ее сердце тает. Этот жест совершенно покоряет ее, и она хочет сказать «да». – Зигги, прости меня! Это вышло нечаянно.

– Не извиняйся, Ливи! – Зигги вскидывает руку. – Прошу тебя, никогда не извиняйся передо мной. Ты… ты ангел. Я недостоин сидеть на одной скамейке с тобой. – Зигги берет ее за руку.

– Пожалуйста, если ты еще раз это скажешь, нам придется расстаться прямо сейчас. – Ливи пристально смотрит на Зигги. – Я знаю, ты чувствуешь себя виноватым. Я это даже понимаю, но, когда ты отдаляешься, у меня такое ощущение, словно меня наказывают.

Зигги делает глубокий вдох:

– Ливи, я не знаю, могут ли два человека, выживших в лагерях, быть вместе счастливы. – Он смотрит на небо. – Вся наша боль – подчас это уже чересчур. Но я услышал тебя, и если ты готова поверить в меня, то я постараюсь. Я тебе обещаю.

Глаза Зигги умоляют ее сказать «да», и Ливи понимает, что он борется с собой, но она все же сдерживается.

Достаточно ли будет старания?

Зигги задирает рукав пиджака, чтобы показать чистую кожу.

– Как видишь, Ливи, у меня нет номера на руке. – Зигги опускает голову.

– Как ты знаешь, Зигги, мне наплевать. Мне наплевать, если ты врал, обманывал и воровал, чтобы уцелеть. Никто не вправе судить нас за то, что нам пришлось пережить. Просто я хочу, чтобы мы были близки и могли делиться своими историями, когда захотим. И я не святая и не ангел. Все мы выживали, делая то, к чему нас вынуждали обстоятельства.

В этот момент Ливи понимает, что должна сказать ему то, что собиралась, и либо он согласится с ней, либо она его больше не увидит.

– Зигги Равек, я выйду за тебя при одном условии: мы будем говорить о том, что с нами произошло, когда захотим, будем рассказывать об этом детям и внукам и никогда не перестанем об этом говорить. Нам нельзя скрывать все это и делать вид, будто все в прошлом, и пытаться забыть… – Она замолкает. – Скажи, ты забыл хоть что-то из лагерной жизни?