Ливи по-прежнему в холле с другими служащими, когда первая леди возвращается. С того момента, как гроб перенесли в сад, они не обменялись ни единым словом.

– Почему бы вам не пойти и не отдать дань уважения Хаиму, пока не впустили публику? – предлагает госпожа Вейцман. – Я знаю, все вы любили его, и надеюсь, вы знаете, что и он любил вас.

– Я действительно любила его! – горячо произносит Ливи.

Вера берет ее руку и прижимает к сердцу:

– Для него было так важно, что ты здесь, юная Ливи. Ты даже не представляешь.

Когда госпожа Вейцман уходит, вперед выступает премьер-министр.

– И для меня это тоже важно, – кивнув Ливи, говорит Бен-Гурион. – Пожалуйста, вы все можете пойти и попрощаться с вашим президентом.

Под ослепительным солнцем по углам катафалка по стойке смирно стоят солдаты. Когда Ливи подходит к гробу, у нее едва не подгибаются колени, но, к счастью, девушку подхватывает садовник.

– Я не знаю, что говорить, – шепчет Ливи.

– Ливи, не надо ничего говорить, – советует садовник. – Все, что нужно, – это постоять и прочувствовать любовь, которую Хаим Вейцман питал к этой земле.

Ливи пытается припомнить разговоры, светскую болтовню, смешные шутки, которые она слышала от великого человека. Вместо этого она вспоминает тот последний раз, когда видела маму и деда во Вранове, в их маленьком домике. Они являются перед ней сейчас с такой ясностью, словно она распрощалась с ними этим утром. Ливи закрывает глаза, ощущает большую любовь, какую питал Хаим Вейцман к Израилю и его народу, и просит, чтобы мама позаботилась о ее друге на небесах.

– Мы сейчас откроем главные ворота, – сообщает солдат.

Ливи смотрит на толпу, ожидающую, чтобы войти и проводить президента в последний путь. Она медленно возвращается в дом, который никогда уже не будет прежним.

* * *

Ливи и Зигги валятся на диван в доме Магды: они измучены после двух дней ходьбы по улицам в поисках жилья. Уже несколько месяцев они таким образом проводят выходные. Проблема в деньгах: Зигги, авиамеханик в «Эль Аль», развивающейся, но все же небольшой авиакомпании, зарабатывает не очень много, а после смерти президента рабочие часы Ливи в доме Вейцманов были урезаны.

– Мы не можем себе позволить ни одну из них, – с раздражением говорит Ливи Магде. – И пойми меня правильно, дело не в том, что они дорогие.

– В Израиле теперь так много народа, и, похоже, все хотят жить в Реховоте, – жалуется Зигги.

– У вас есть время, что-нибудь найдете, – утешает Магда.

– Я хочу найти для твоей сестры идеальное место, – объясняет Зигги.

Ливи поворачивается к нему, и он целует ее.