– Я знаю, – усмехнулся Фрэнк.

– Позаботься о ней, Фрэнк.

– Я сегодня постоянно это слышу. Уже раз сорок за этот вечер.

– Актеры хоть и носят лосины, но могут и вздуть в темном переулке.

– Не сомневаюсь.

Фрэнк насыпал льда в чан для охлаждения напитков и вышел во дворик. Сестры Каллы, судя по всему, пришли в восторг, когда он принес им выпить холодненького. «Интересно, а Сэму Фрэнк нравился?» – подумал Ники.

– Ники.

Он отвлекся от окна. Джози Чилетти, одетая в кашемировый свитер с глубоким треугольным вырезом, крепко прижала его к груди.

– Я в полном раздрае, Ники.

– Сэм считал тебя талантливой, Джози.

– Он вызволил меня из утробы Кремон-стрит возле аэропорта и превратил в актрису. Я ему всем обязана, – рыдала она. Ники протянул ей носовой платок. – Без него театр перестанет существовать.

– Уверен, что не перестанет.

– Ты что-то знаешь? – Левая бровь Джози вопросительно изогнулась. – Слышал что-нибудь?

– Нет, я просто знаю Каллу. Она продолжит дело.

– Очень надеюсь. Я нуждаюсь в сцене, как макароны – в подливке.

– А как же сыр, Джози?

– Никак. Сыр хорош и отдельно.

Около полуночи Фрэнк отвез Хэмбона Мейсона домой – бедняга так наклюкался, что не смог вспомнить, где припарковал машину. Ники вытер последнюю тарелку, подмел на кухне пол.

– Здесь никогда не было так чисто. – Елена, старшая дочь Сэма, – кареглазая, с огненными волосами – с одобрением оглядела кухню. – Мы, кажется, еще не познакомились?

– Ники Кастоне.