На пятый день он встал и поехал в редакцию.

— Рано ты поднялся, — сказал Фатих.

— Мне уже лучше.

— Хотел послать к тебе врача, — продолжал Фатих, — да ведь знаю тебя: разобидишься, а то и просто прогонишь. Однако не мешало бы показаться хорошему доктору.

— Пожалуй. Какие новости?

— Наши депутаты написали письмо в Думу.

— Эти либералы похожи на одного моего знакомого. Косая сажень в плечах, а придет и плачет: мастер дерется. Не было ли мне писем?

— Нет. А ты ждешь что-нибудь особенное?

— Ну, а вдруг кто-нибудь вспомнит нечаянно. Послушай, Фатих, не хочешь ли ты выпить?.

— Не хочу и тебе не советую. Оставь, пожалуйста, свою мрачность! Вот скоро придут девушки…

— Девушки?

— Постой же! Сядь.

— Ну, сел.

— Мы не в том возрасте, когда отваживаются советовать или принимать советы в делах интимных. Но… если ты позволишь… отчего бы тебе не жениться?

— Но у меня нет невесты.

Помолчав, Фатих как бы дал понять, что этакое остроумие ничуть ему не интересно. Потом заговорил так мягко, так мечтательно, как будто увещевая и себя тоже:

— Семья, быть может, единственное, чем можно дорожить на этом свете. Боже мой, да если тебе симпатизирует умная, скромная и добрая девушка!.. А Зейтуна истинно доброе и благородное существо…

— Не знаю, — сказал он тихо, — добра ли она, но ты, ты добр! Спасибо… однако мой удел, видно, одиночество. — Он встал, порывисто и крепко сжал ему руку и вышел.

Но странным, приятным возбуждением наполнил его этот разговор. А верно, думал он, семья и дети — единственное, чем можно дорожить на этом свете. Я никогда не был оптимистом, но нельзя не верить, что порядок вещей в этом мире направлен к лучшему. В жизни мало радостей, но радует и дает человеку надежду извечность, постоянность жизни. И должно радовать преодоление. И, в конце концов, совсем уж просто — если судьба посылает тебе доброе и верное существо, протяни руку, помоги ему, помоги себе!

Ему захотелось выпить, и он усмотрел в этом некий положительный знак — потому, быть может, что подобное занятие происходит прилюдно. Он зашел в первую же встретившуюся харчевню и занял свободный столик в углу, подальше от сквозняков. Выпил рюмку, удивился, ровно впервые почувствовал разлившееся по телу благодатное тепло, взволновался каким-то неясным ожиданием: что-то должно было вспомниться… что-то подходило… быть может, случай какой или встреча. Это «что-то» пришло в виде простой и радостной мысли: что бы там ни было, он сумеет всегда взять в руки свои поступки, а даст бог — и судьбу.