— Именно там! — подхватил Слесарев. — Я уполномоченный от него по сбору людей и оружия.

— Вот так да! А говорили — он погиб в феодосийских лесах. Я знаю Дидова…

— Скажи, ты перевез его из Кубани? — спросил Слесарев, — Он все о каком-то пареньке вспоминает… «Вот, говорит, паренек был забавный…»

— Да, кабы не я… не мы… он давно бы раков кормил в проливе. Он мне часы подарил, да белогвардейцы забрали, когда я в кутузку попал… А ходят слухи, что он в феодосийских лесах.

— Это хорошо. Под эти слухи мы собирались в каменоломнях.

— А сколько людей в отряде?

— Трудно сказать, — уклончиво ответил Слесарев. — Будешь там — узнаешь…

— Возьми меня к Дидову! — с жаром выпалил Петька и нетерпеливо выскочил из-за стола.

— Нет, ты подожди, — остановил его зять. — У меня тут есть еще два паренька. Они скрываются… Я вас попозже, ночью… А сейчас я ухожу по делу…

Слесарев ушел. Петька побежал на «Юпитер». По дороге он подумал, что надо написать Евсеичу записку. В ней он прямо скажет, что покидает «Юпитер» совсем, так как не желает работать на белых. Бороться с врагами — долг каждого честного трудового человека.

Па «Юпитере» почти вся команда собралась около матросского кубрика и что-то обсуждала. На борту, свесив ноги, сидели дружки — Володька и Шурка.

— Ха, Петька плывет! — насмешливо крикнул Володька, замысловато приподняв одну бровь.

— Завтра, дружок, снимаемся в Батум, оружием грузиться будем, «подарками» американцев и англичан…

— А-а… Как же ты на это смотришь? — ехидно спросил Шурка.

Все обернулись в сторону Шумного.

— Если хотите помогать белым, то час добрый, плывите! — зло ответил Петька и присел на угол трюма.

— А что ж ты сделаешь? — сердито возразил Володька и подошел к Петьке. — Выше крыши не прыгнешь. Хочешь не хочешь, а придется, братишка, грузить и плыть. А бастовать, отказываться — повесят, гады, как собак, повесят!

— Так лучше пусть повесят, чем идти против своих! — отрезал Петька. — Подумайте: везти оружие, чтобы убивать наших!

Евсеич, вытянув свою худую, морщинистую шею, закашлялся.

— Ты подумал, что ты говоришь? — спросил он и еще сильнее заволновался.