Лошади скакали, вытянув головы, и всадники, согнувшись над ними, то показывались на более светлом фоне неба, то исчезали во тьме перевала.

— Сюда, в низину! Скорей, скорей! Гони, гони лошадей! — кричали они кучеру.

Когда наши доскакали до Оливенских каменоломен, весь партизанский отряд уже лежал в цепи.

12. НАСТУПЛЕНИЕ

Застрекотали пулеметы белых; ружейная трескотня все усиливалась.

К полудню на нас двинулись Алексеевский, Марковский сборные батальоны, Второй конный карательный полк и пулеметная школа. Хотя и изрядно потрепанные на Крымском фронте, эти части, численностью до двух тысяч штыков и сабель, представляли опасную силу. Они, как оказалось, заранее взяли нас на большом расстоянии в кольцо и только ожидали сигнала к наступлению.

От широкого мола на середину бухты вышли английские миноносцы. Они шли медленно, подавая отходные сигналы.

— Эх, видно, не на шутку взялись!

Белогвардейцы начали наступать перебежками, спотыкаясь о камни. На бегу они открыли пулеметную и ружейную стрельбу. Мы ответили дружными залпами. С белогвардейской стороны на наше укрепление надвигались серые людские волны.

И вот с судов загремело, завыло: гууу… гууу… гууу…

Земля и воздух сотрясались от частых разрывов снарядов. Орудийная стрельба сметала хатенки, стоявшие на скале, где раньше жили каменорезы. На земле вихрем носились черные столбы от разрывов. Визжала шрапнель.

Бой продолжался несколько часов. Беспрерывный гул артиллерийской канонады, трескотня пулеметов, свинцовый дождь приближавшихся цепей белых вынудили нас вечером вернуться в каменоломни.

В спешке, отступая под натиском врага, мы попали в различные, изолированные друг от друга заходы, часть отряда в количестве сорока двух человек очутилась в небольших заходах старых галерей. Мне также пришлось попасть в число этих сорока двух.

В галереях было сыро и холодно. В некоторых местах на потолке бисером искрились капельки воды. Это вселило радость в партизан — можно было кое-как утолять жажду.

Через полчаса мы уже не могли найти себе места и бегали по галерее, чтобы согреться, так как все были легко одеты — на поверхности жгло весеннее солнце. После испарины все сильно прозябли.

Во мраке в подземельной тишине бродили людские тени.

Многие партизаны стояли на часах. Нас еле хватало на три смены: приходилось охранять несколько входов. Мне выпала смена стать вторично на пост на другой день рано утром.

Было прекрасное утро. Из захода виднелось чистое, голубое небо, слышалось щебетание птиц. Как хотелось выскочить на поверхность, подышать весенним воздухом!