Английские и французские миноносцы отходили в море, в пролив.

4

Накануне в городе веселились, пьянствовали, справляли победу над красными. Победители спокойно легли спать и спокойно спали, считая, что партизаны задохнулись, похороненные в глубоких каменоломнях.

Внезапно вспыхнула канонада, горным обвалом покатилась к морю. Огни разрывов поднимались высокими столбами и озаряли домики, лепившиеся вокруг крутой горы.

По серым улицам офицеры — «белые герои» — мелькали в одном белье, бежали к морю, на окраину, в степь, в высокую рожь… Лихорадка трясла генералов, полковников, капитанов, прапорщиков. Они срывали погоны, аксельбанты, кокарды, все это совали в уборные, топили в ночных ведрах, бежали, кувыркаясь по крутым лестницам, прыгали из окон на мостовые…

Бежали, не чувствуя под босыми ногами холодных от ночного тумана камней.

По главной улице в длинной ночной рубахе летит толстяк в едва напяленном полковничьем мундире. Ему кажется, что кто-то страшный, вылезший из подземелья, гонится за ним по пятам. Полковник не оглядывается назад и, сколько хватает духу, стрелой мчится по гладкому мокрому асфальту. Ему чудится, что его уже кто-то хватает и давит огромной костлявой рукой за шею. Перепуганному полковнику слышится даже огненное дыхание.

— Боже мой, спаси! — прошептал он и остановился.

Около него никого не оказалось.

Вдруг впереди крик:

— Стой!

Полковник упал плашмя, раскинув толстые руки.

В больших домах захлопывали ставни, плотно закрывали двери, лезли в подвалы. Иные натягивали одеяла на головы и так лежали в оцепенении. Кто посмелее у окон прислушивались к гулу, гадали:

— Нет, это не партизаны, это красные… Десант…

— Конец! Погибло все…

На улицах, где жили рабочие и городская беднота, гремел клич:

— К оружию! Присоединяйтесь!

Маленькие домики распахивали окна, открывали двери; оттуда выскакивали люди и кричали: