Казак ударил ее прикладом. Разметались в пыли седые космы.

Поволокли ее сына, кололи в спину шашками.

Вскочила мать, кусала себе руки, шатаясь, бежала за сыном.

— Офицерик… голубчик… миленький… — обнимала она сапоги казака.

— Уйди же, стерва старая! — закричал казак и тяжелым сапогом ударил прямо в сморщенное, плачущее лицо…

Квадратный двор имения, обнесенный серыми службами, был переполнен народом. Сюда согнали всех арестованных мужчин деревни.

Окруженная плотной цепью кубанцев, толпа сбилась у колодца посреди двора. Солнце нестерпимо жгло. Загорелые мрачные лица были опущены в землю, угрюмые глаза не поднимались.

На высокое резное крыльцо вышла группа офицеров.

Впереди, жестко сверкая стеклами пенсне, неверно ставя ноги в начищенных крагах, — граф Тернов. Рядом — высокий, сухощавый, с большими светлыми усами виноторговец Михаил Иванов. Граф с пьяной ухмылкой приложил два пальца к переносице, покрутил хлыстом и выдавил, оглядывая толпу:

— У-у, порядочно!..

Арестованные подняли сумрачные, серые лица и застыли в ожидании. Перешептывались:

— Кто это такой?

— Граф ихний. Самый первый живодер.

— Гляди, Иванов Мишка.

— С офицерами. Ишь, выдавать заявился…

Кто-то громко сказал:

— Кровопивец!

— Молчать, мерзавцы! — заорал граф. — Расстрел всем, бандиты!..

Он схватил револьвер и повел им по толпе.