«Пожалуйста, приезжайте поскорее», — умолял Волховский. К счастью, сообщал он, ни Уотсон, ни Пиз, ни другие товарищи провокацию не поддержали.

— Вот тебе и единство, — говорил Степняк. — Одних объединяешь, а свои с камнем за пазухой ходят. Пусть Ошанина, но как Лавров попался на эту удочку?

— Обрати внимание на тон Феликсовых писем: «Приезжай поскорее», «Я без тебя не справлюсь...» Очевидно, ситуация в самом деле серьезная, — беспокоилась Фанни.

— Ты же знаешь Волховского, он иногда теряется.

— Все же надо возвращаться. Четыре месяца как мы здесь, срок немалый.

Четыре месяца! Десятки выступлений. Десятки рецензий, писем, отзывов. Положительных (их большинство), критических, скептических... Но — не равнодушных! Его слово не пролетает мимо... Конечно, хотелось бы большего и в организации Общества, и в финансовых сборах, но...

Они сидели в гостинице, Сергей делал записи в блокноте, когда постучали в дверь.

— Лилли! — обрадованно воскликнула Фанни Марковна. — Входите, входите!

Лилли Уаймен сняла легкие шерстяные перчатки, села.

— Хорошо, что вы пришли, — сказал Степняк.

— Я пришла, чтобы пригласить вас к себе.

— Спасибо, милая, — сказала Фанни Марковна. — По какому же поводу?

— Повод обычный: я недавно приехала в Бостон, хочу устроить обед для друзей... Итак, собирайтесь.

— Правду говоря, соскучился я по семейному уюту, — признался Сергей Михайлович. — Все лекции, лекции...

— Вот и прекрасно, — проговорила Уаймен. — Надеюсь, у нас вам скучать не придется...

В полдень подкатили к дому, где жили Уаймены. Здесь же были несколько дам, хлопотавших у стола. Лилли представила им гостей, познакомила Степняков со своим мужем, высоким, стройным джентльменом лет пятидесяти.

— Мамочка, а кто к нам пришел? — спросил подбежавший к Уаймен мальчик лет семи-восьми.

— О, Артур, ты очень любопытен, — сказала, гладя сына по белокурой головке, мать.

— Кто, кто, кто? — прыгал возле нее мальчик. — Я хочу знать.

— Ну-ка, иди сюда, — поднял на руки малого Сергей Михайлович. — Звать-то тебя как?