Сестры Гриммке, дочери крупного рабовладельца из Южной Каролины, в знак протеста против притеснений рабочих оставили свой дом, переехали на Север, стали активными борцами против расовой дискриминации. Когда это происходило? В середине семидесятых? Тогда же, когда и в России, в его отечестве... две девушки оставили зажиточного отца, отказались от его помощи, опеки. Сестры Гриммке... Сестры Корниловы. Сестры Субботины. Сестры Фигнер, Любатович... Софья Перовская... Сестры... С двух континентов... Что же это? Случайное стечение обстоятельств или историческая закономерность?..

— Сергей, — шепнула жена, — тебя просят выступить.

Углубившись в мысли, он и не услышал приглашения. Выступить? О чем? Ах, да... Сестры Гриммке...

— Что это, уважаемые леди, случайность или закономерность, историческая закономерность? Мне кажется, последнее. Дочери двух великих держав, видя социальную несправедливость, восстают против нее. К счастью, одних судьба щадит, другие же гибнут в казематах, на виселицах.

Он говорил быстро, темпераментно, вовсе позабыв о просьбе не торопиться; перед ним были женщины, матери, понимающие все, вместе с ним переживающие, сочувствующие униженным, угнетенным, голодным.

— В мире не должно быть насилия, — продолжал он, — наш девиз — правда и справедливость. Но пока существуют тираны, пока действуют тюрьмы и виселицы, необходимо общее противодействие. Мы сердечно благодарны мистеру Кеннану за его мужественную поддержку нашей борьбы. Мы сердечно благодарны членам американского Общества помощи политзаключенным и политкаторжанам Сибири. Я и мои коллеги сердечно благодарны всем, кто считает себя нашими друзьями, помогает нашей борьбе в меру своих возможностей.

Аплодисменты завершили его выступление.

Степняк еще какое-то мгновение постоял, словно возвращаясь из мира своих мыслей и чувств, после чего поклонился и сошел с трибуны.

Вечер закончился.

Однако, как и во все прошлые разы, Сергея Михайловича еще долго не отпускали...

Письма от Волховского не приносили удовлетворения. На «Фри Рашен» начались атаки. И не со стороны реакции, как это можно было ожидать, а из рядов эмиграции, главным образом парижской. Феликс писал, что комитетом получено послание Лаврова, в котором старый цареборец обвиняет «Свободную Россию» в либерализме, в отсутствии революционных призывов. С подобными обвинениями выступила и мадам Ошанина, до сих пор, даже после предательства Тихомирова, своего идейного наставника, именовавшая себя «представительницей» «Народной воли». Досадно, но к ним присоединилось и семейство Линевых, часто бывавшее в свое время у Степняков.