Аврам вскинул руку и стал дерзить своему Богу. Ребенок успокоился, засмеялся, засучил ручками и ножками – он был в безопасности, с любимым отцом.

Аврам ошарашенно смотрел в слепящий зенит, потом склонил голову и взглянул на младенца. Исаак улыбнулся ему. Аврам машинально улыбнулся в ответ. Между ними проскочила искра, будто натянулась упругая нить.

Нож выпал из руки Аврама и скользнул вдоль его спины. Рука Аврама все еще недвижно висела в воздухе. Он заплакал. На его губах расцветала улыбка, постепенно заполняя все лицо.

Ребенок перестал верещать и всхлипнул, будто спрашивая: «Что происходит?» Аврам наклонился к нему и взял на руки.

– Любовь моя…

Его прекрасные чувственные губы прикоснулись к детскому лбу.

– Сын мой…

Аврам прижал его к груди.

Удивленный не меньше меня, Элиезер ослабил хватку, скатился с меня, лег рядом, и мы вместе наблюдали за развитием событий.

Вдоволь нацеловавшись и нашептавшись с младенцем, Аврам накормил его, уложил в затененное место под жертвенник и выпрямился, озираясь.

Вдруг он рванулся, с необычайной прытью и ловкостью кинулся на козла, уныло ощипывавшего чахлый кустик, и уложил его одним ударом. Втащил его на жертвенник и зарезал в соответствии с ритуалом жертвоприношения. Отказавшись от убийства сына, он не тронул и козленка, но умертвил его родителя – козла. Не убивал ли он тем самым дурного отца? Самца с чисто животным началом?

Перемигнувшись, мы с Элиезером решили, что самое время нам объявиться. Перепачканный кровью Аврам почему-то не удивился и радостно нас приветствовал:

– Как я счастлив видеть вас! Мой Бог вразумил меня!

На обратном пути Аврам с восторгом рассказывал нам о своем Боге. Пусть никто не слышал его голоса и не ведал о его местоположении, Аврам снова обращался к нему посреди пустыни. Во время действа, которое мы наблюдали, Аврам получил от Бога важное послание.

– Я не могу сообщить вам его, ведь Бог не использует слова. Я должен его перевести на человечий язык. Дайте мне немного времени. Что-то во мне требовало принести ребенка в жертву, но что-то другое, надо мной, отвергло жертвоприношение. Во мне говорила досада. Надо мной говорил Бог.

В последний день пути, в жидкой тени старой пальмы я сознался Элиезеру и Авраму, что подслушал их разговор в шатре. Это их не слишком удивило, и я отважился продолжить:

– Исаак не только не твой сын, Аврам: он не сын Сары. Она тебе солгала, но не обманула тебя. Дитя было зачато и выношено в другом чреве. В сговоре с царицей Кубабой она разыграла беременность и роды. Как они провернули эту хитрость?