– Мне безразлично как, – возразил Аврам, – но интересно зачем. И у меня есть ответ. Это я подтолкнул Сару к подлогу, я вынудил ее обмануть меня, я без конца твердил ей, что мой Бог возвестил мне рождение ребенка, и она не осмелилась ослушаться. Под каким тяжким гнетом она оказалась! Она пошла на этот обман ради меня. Она ввела меня в заблуждение, но не насмеялась надо мной.

– Ты ее отвергнешь?

– Она исполнила волю Господа: дала мне ребенка. Я никогда ее за это не упрекну. И Исаака тоже.

Он схватил меня за руку и заглянул мне в глаза.

– Гора в пустыне меня спасла. Подле жертвенника я стал отцом, Нарам-Син, я наконец стал отцом. Я стал думать об Исааке больше, чем о себе. Я ощутил его полное доверие и осознал, что нет на свете дара дороже. Да, теперь я отец, и нет в этом ни голоса крови, ни желания обладать, ни эгоизма[75].

На подходе к нашему стойбищу мы тотчас заметили Сару. Уже не один день смертельно встревоженная, она не знала, что случилось с ее мужем и ребенком, и вышла навстречу шедшим издалека путникам. Опередив ее, ко мне кинулся мохнатый шар: Роко праздновал возвращение хозяина. Узнав нас, Сара застыла. Ощутив облегчение, она лишилась сил. Аврам с Исааком на руках радостно побежал ей навстречу.

– Прости, моя госпожа, что мы ушли, не предупредив тебя. Но мы к тебе вернулись.

Сара не могла уловить, что стоит за этими словами, но понимала главное: Аврам жив, Исаак жив, и они вернулись к ней.

Аврам протянул ей младенца:

– Я люблю тебя, Сара. Я люблю Исаака. Вот наш ребенок.

Последнее замечание встревожило чуткую Сару. Раз Аврам это подчеркнул, значит у него были сомнения. Она расстроилась, и в ее зеленых глазах вспыхнул страх.

Аврам отдал ей ребенка и стал беседовать с помощниками, которые подходили один за другим; я тем временем шепнул ей на ухо:

– Он знает все.

– Что?

– Знает, что это не твой сын. И не его.

Нура задрожала, как лист на ветру.

* * *

Аврам вернулся к пастухам одухотворенный; он вынашивал многие нововведения. В седьмой день недели на поляне, окаймленной кряжем, он созвал всеобщее собрание. Рельеф этого места служил естественным резонаторным ящиком, и оратор, занявший удачное положение, был слышен всем. Сошлись сотни пастухов с семьями. Аврам, в окружении двенадцати помощников, объявил, какие предстоят новшества.