Мы выпрыгнули из автобуса и двинулись по нашим следам до самого входа в библиотеку. Внутри мы разделились и обыскали все отделы, даже те, в которые не заглядывали, а потом поменялись, чтобы перепроверить. Мы ничего не нашли. Через час ожесточенных поисков паника, которую я пыталась контролировать, выплеснулась наружу, я судорожно дышала. Тюбик туши был последней ниточкой, связывавшей меня с матерью и той жизнью, которой я жила до смерти родителей. Ничем нельзя было его заменить, и вот он пропал.

Я направилась к выходу, на свежий воздух, но и на улице было так же душно-сперто, как в помещении. Я села на ступеньки и заплакала.

Морри притащился, сел рядом и обнял меня.

– Давай положи голову мне на плечо.

Я попробовала, но у меня быстро затекла шея – голова оказалась слишком низко. Морри гладил меня по волосам, шептал ласковые слова, пока я не прекратила икать, а слезы не иссякли. Тогда Морри вытащил из кармана носовой платок и велел мне высморкаться.

Стоило мне закрыть дверь квартиры, как зазвонил телефон.

– Алло?

Ответом мне был стон страдающего от боли животного. Сердце у меня забилось быстрее.

– Алло? Кто это?

В каждом пропущенном или оборвавшемся звонке мне чудилась Номса. Вдруг и сейчас это она?

– Робин? – Голос дрожал, но определенно был мужской.

– Да. Кто это?

– Йохан.

– Йохан? Что случилось?

Он что-то неразличимо произнес – скорее выдохнул, и я попросила повторить.

– Виктор в больнице, – выговорил наконец он.

– Что с ним? Попал в аварию?

– Нет… Его избили.

– Кто? – Но я, конечно, и так все поняла.