Не знаю, как долго я так просидела, шепча над Бьюти, – мне казалось, что несколько часов, – но наконец за дверью квартиры послышалось движение. Я бросилась открывать, прежде чем успели постучать. За дверью стояли двое мужчин, я схватила за руку того, кто был впереди, и потащила его в спальню. К тому времени я уже плакала, всхлипывала от страха, раскаяния, от чувства облегчения и чувства вины. Я не могла говорить и просто указала на Бьюти, веря, что мужчина знает, что делать.

Однако, вместо того чтобы взяться за дело, мужчина посмотрел на Бьюти и нахмурился. Он легонько пихнул Бьюти ногой, и носок блестящего черного ботинка ткнулся ей в ребра.

– Кто это?

– Спасите ее, – заплакала я. – Пожалуйста, спасите. – Слова выходили с писком и взвизгом.

– Но где твоя бабушка? Про которую ты говорила по телефону?

Я несколько раз судорожно, глубоко вдохнула, чтобы говорить внятно.

– Вот она. Это Бьюти.

Второй мужчина протиснулся в комнату, его движения замедляла большая тяжелая сумка. Я знала: что бы в ней ни находилось – оно спасет Бьюти.

– Пожалуйста, скорее! Помогите ей.

– Но она черная, – заметил первый мужчина, все еще стоя над Бьюти и ничего не предпринимая.

– Это та самая женщина? – недоверчиво спросил второй.

– А ты еще кого-то здесь видишь?

Второй мужчина со стуком уронил сумку и вышел из комнаты. Когда он вернулся, вся его энергичность улетучилась.

– Пошли, здесь больше никого нет. Идем.

– Куда вы? Почему вы ей не поможете? Сделайте что-нибудь! – умоляла я; ринувшись к сумке, я вцепилась в молнию.

– Прекрати! – Меня шлепнули по руке и отобрали сумку.

Они повернулись, чтобы уйти, и я одним прыжком оказалась у них на пути, загородив выход из спальни.

– Нет. Вы ей не помогли. Вы должны помочь ей.

– Мы не отвечаем на звонки для черных, девочка. Не задерживай нас. – С этими словами меня отодвинули от двери, и врачи ушли, не оглянувшись и оставив дверь в квартиру открытой.

Я снова кинулась к Бьюти, склонилась над ней.