Не представляю, как это вынести. Единственная милость в том, что не приехал отец.

Мне не нужно, чтобы он смотрел на меня, как на шлюху.

Он избил бы меня до полусмерти, когда я вернулась из Парижа, но мама не позволила. Сказала, что на мне не должно быть следов – до свадьбы. Это самое забавное в маме. Она безжалостна, но не садистка. Ей не нравится жестокость, она не причиняет боль ради боли, как это делает папа.

И хотя страшнее ее нет на свете, если она сможет защитить меня, она будет меня защищать. Но только если я буду служить семье. Или, что правильнее, если я буду служить ей.

* * *

5 июля 1939 года Она все еще здесь. Боже, помоги мне. Я могу вытерпеть ее критику – от того, что я делаю и как веду домашнее хозяйство, до того, как я одеваюсь, – но я не могу видеть, как она крадет у меня сына. Ее страсть переполняет бедного мальчика. Я думаю, она хочет окунуть его в золото и выставить на всеобщее обозрение как святую икону. Он уважительно относится к ней, он очень воспитанный мальчик, однако, похоже, отчаянно нуждается в спасении. Она разговаривает с ним так, словно он взрослый мужчина, а вовсе не ребенок, и осыпает его подарками, как будто это способ завоевать любовь. Я бессильна. Я не могу ей противостоять. Она спрашивает, когда я рожу ей еще одного внука, – спрашивает не как любящая бабушка, а как хранительница династии. Если у меня будет девочка, я сомневаюсь, что она вернется сюда. Ей нужны только мальчики. Я не скажу ей, что не спала со своим мужем уже несколько месяцев. Он не приходит в мою спальню. Наверное, у него есть любовницы. Я не спрашиваю.

5 июля 1939 года

Она все еще здесь.

Боже, помоги мне.

Я могу вытерпеть ее критику – от того, что я делаю и как веду домашнее хозяйство, до того, как я одеваюсь, – но я не могу видеть, как она крадет у меня сына.

Ее страсть переполняет бедного мальчика. Я думаю, она хочет окунуть его в золото и выставить на всеобщее обозрение как святую икону. Он уважительно относится к ней, он очень воспитанный мальчик, однако, похоже, отчаянно нуждается в спасении. Она разговаривает с ним так, словно он взрослый мужчина, а вовсе не ребенок, и осыпает его подарками, как будто это способ завоевать любовь.

Я бессильна. Я не могу ей противостоять.

Она спрашивает, когда я рожу ей еще одного внука, – спрашивает не как любящая бабушка, а как хранительница династии.

Если у меня будет девочка, я сомневаюсь, что она вернется сюда.

Ей нужны только мальчики.

Я не скажу ей, что не спала со своим мужем уже несколько месяцев. Он не приходит в мою спальню. Наверное, у него есть любовницы. Я не спрашиваю.