Я никогда не могла ни с кем так разговаривать.

Мой мальчик скоро вернется домой, и хотя я счастлива, я знаю, что это вернет и моего мужа. Несмотря на все его недостатки, он любит нашего сына. Муж смотрит на меня как на мебель, но я боюсь, что он почувствует на мне запах желания. Я собака в течке.

Я иду опасным путем.

Надо с него сойти.

Но я не могу.

О, я не могу.

* * *

7 сентября 1939 года В Европе что-то происходит, все об этом говорят. Германия мутит воду, и мой муж говорит, что дело кончится плохо. Он надеется, что у Японии хватит ума не ввязываться в еще одну войну. Мы уже находимся в состоянии войны с Китаем, и с обеих сторон ужасные человеческие жертвы. Однако император объявил, что Япония должна расширяться, и мой муж говорит, что надвигается еще одна Великая война. Но меня все это не волнует, потому что я впервые влюблена. По-настоящему, по-настоящему влюблена. Я нашла того, кто перевернул весь мой мир. И я никогда не думала, что это будет американец, так как мама говорит, что они вульгарные люди. Я провожу дни со своим сыном, учу его песням, щекочу его и наблюдаю, как он пытается не смеяться, веду его в маленький антикварный магазинчик, который мне нравится. Я всем сердцем и душой за него в эти дни. Каждый вечер перед сном он берет мое лицо в свои руки и целует меня в ямочки на щеках. Он говорит «Я люблю тебя, мама» на прекрасном французском, так торжественно, как будто произносит речь. Я укладываю его в постель, моего маленького ангела, затем выключаю свет и оставляю его видеть сны. А по ночам я свободна. Свободна, как черный дрозд, невидимый на фоне темного неба. И иду к нему – моему американцу. Моей любви. Я не чувствую, что грешу. Я знаю, это звучит странно, так как я прелюбодейка и, возможно, шлюха, но мое чувство кажется… чистым. Это самая чистая вещь, которую я когда-либо знала. Мы занимаемся любовью до раннего утра, а потом я дремлю в его объятиях до восхода солнца. Свет настолько неприятен, что когда я вижу, как он проникает в окно, мне хочется схватить его и отбросить назад. В эти последние, драгоценные мгновения мы шепчемся о наших планах на будущее, которого никогда, никогда не будет. Он говорит, что я должна уйти от мужа, что он заберет меня с собой в Америку. Он говорит, что мы будем жить на ферме в глуши, вдали от белых людей, которым это не понравится, и черных людей, которые этого не поймут. Он говорит, что у нас будут красивые дети, и что ему все равно, мальчики или девочки. Он говорит, что любил бы дочь так же, как сына, а может, и больше, потому что она была бы такой же красивой, как я. И я думаю, что я смогла бы отказаться от слуг, шелков и опасного наследства рода Камидза. Я бы сбивала масло и доила коров, и считала гроши, если бы это означало, что я буду всю ночь лежать в его сильных объятиях и слышать, как он произносит мое имя. Я люблю его так сильно, что вырваться из его объятий – физическая боль. Но я должна вернуться к сыну. Что бы ни случилось, я никогда не смогу его оставить. Я никогда не смогу оставить его с отцом, который превратит мальчика в каменную глыбу, и бабушкой, которая разорвет его на части пылом своих амбиций. Стены моего великолепного дома никогда еще не казались мне такими душными. Я не могу здесь больше дышать. Я задыхаюсь, как рыба на суше. Я так измучена, что иногда способна только плакать. Я сижу у пианино, и меня тошнит от горя. Я пытаюсь придумать, как мне украсть Акиру. Он мой сын, он жаждет быть со мной. Но это невозможно. Нам не выбраться из страны. У меня заберут Акиру, и я больше никогда его не увижу. Я бессильна, сделать ничего нельзя. Мне придется остаться здесь, как дочери, как жене, как матери. Выхода нет. И никогда не было. Любая моя свобода – иллюзия. Любое движение вперед – временное. Я – Камидза. И, в конце концов, все дороги ведут домой.