Я слушал эти разговоры вполуха. Я смотрел на доску, на полустертые чертежи Юнгмана, на технологическую количественную схему. Я пробежал глазами формулы и расчеты, которые неоднократно менялись и переписывались, и вдруг понял то, что в пылу спора осталось для меня, да, вероятно, и для других, незамеченным: человек бывает порой куда как несообразителен. Я считал в голове, приблизительно, в грубом приближении, считал в обратном порядке — до исходного количества вещества — и выяснил, что нам потребуется для закладки такое количество одних только растворителей, какого не осилит ни одна из имеющихся в институте лабораторий.

Это открытие заставило меня задуматься. Если ход моих рассуждений не содержит логической ошибки, что должно выясниться в самом ближайшем будущем, мы столкнулись с первой из множества предстоящих нам критических ситуаций. Я вспомнил, как фрау Дитрих настойчиво втолковывала мне, что без кооперирования с надежным партнером нам это дело не поднять. И еще я подумал про доктора Папста. Не будь несчастного случая с его женой, я мог бы еще на день удержать его в Берлине. Теперь мне казалось, что он слишком дешево от нас откупился. Но так или иначе, а он уехал, и мне, как я понимаю, не оставалось ничего другого, как отправиться за тридевять земель вдогонку. Во всяком случае, поговорить с ним следовало непременно, но не завтра, да и не послезавтра, пожалуй, не стоит пороть горячку. Тюрингцы ведь тоже могут кое-что для нас сделать. Теперь я жалел, что мы до сих пор не сделали для них, да и для других тоже, хоть немногим больше.

Босков тем временем принял следующее решение:

— Мы проведем дома военный совет. И завтра я тебе скажу. Твои дети уже сто лет у меня не бывали, вот возьмем и сунем их на ближайшее время к нашим ребятам. Это развяжет тебе руки.

— Уж и не знаю, — отвечала фрау Дегенхард, и вид у нее был теперь утомленный и поблекший. — В конце концов, вам и своего народа хватает.

— Пустое, — отозвался Босков. — Там, где сыты одиннадцать ртов, хватит еды и для четырнадцати.

— Ишь ты, ишь ты, — вмешался я, — это для меня что-то новенькое. Насколько мне известно, у вас всего семь внуков.

— Да понимаете, — ответил Босков, — у нас уж так заведено, что мы и кошек присчитываем. В конце концов, кошки у нас тоже получают свою порцию молока и кусок хлеба.

— Если от одиннадцати отнять семь, получится четыре. Не вы ли когда-то торжественно поклялись не держать в доме больше двух кошек?

Тут Босков покраснел и, не глядя на меня, промямлил:

— Понимаете, все верно, но мой голос оказался в меньшинстве, потому что именно я должен был отнести Клеопатру к ветеринару, а пока я собирался, понимаете, кот меня опередил, ну и пришлось оставить ей двух котят.