— Он так куда-нибудь врежется!

Тут я обиделся и молчал до тех пор, пока у Адлергештелля не выбрался на расчищенную дорогу. Машин было еще мало, и я сел поудобнее.

— Послушай, Клаудия! — начал я. — Когда я говорил о духах, то имел в виду не привидения, понимаешь? Они бывают только в сказках. А кроме этого, существует еще так называемый человеческий дух, функция коры головного мозга, я имею в виду высшую нервную деятельность. Ясно тебе?

— Нет! — ответила Клаудия.

— Но ты знаешь, что такое разум. Ну, другими словами, что мы очень многому можем научиться, что у нас есть фантазия и изобретательность, что мы единственные животные, которые могут создавать сложные орудия труда. Вот эти мозговые способности называют еще духовными. И если человек необычайно умен, — я так вспотел, что мне пришлось расстегнуть пальто и размотать шарф, — много чего совершил, открыл, способствовал прогрессу, то тогда говорят, что в нем могучие духовные силы, и у Маркса, и у Эйнштейна, и у других знаменитых людей были могучие духовные силы. Понимаешь теперь разницу?

— Да, — ответила она и тут же спросила: — А у вас тоже могучий дух?

— Нет! — ответил я со всей определенностью. — Сегодня только много людей вместе могут образовать что-то похожее на могучий дух.

Мальчики сзади о чем-то вполголоса переговаривались. Скосив глаза, я увидел, что Клаудия кусает нижнюю губу. Это еще не конец, подумал я с испугом.

— Но мы ведь не животные! — произнесла она с нажимом.

— Конечно, ты от обезьяны произошла, — крикнул ей Михаэль, — а ты как думала!

— Не вмешивайся в разговоры, которых не понимаешь! — отрезала Клаудия.

— Знаешь что? — сказал я дружелюбно, но не без тайного коварства. — Ты в ближайшие дни поподробней расспроси обо всем этом моего коллегу Боскова! Главное, пусть про духов тебе еще раз объяснит!

Она кивнула, и я вздохнул облегченно. Мы уже проехали Грюнау.

Улица, которая вела к Шмёквицу, была покрыта льдом и остатками смерзшегося снега, поэтому ехать по ней было трудно. Добравшись наконец до Каролиненхофа, я стал разворачиваться, чтобы поставить машину под фонарем. В доме наше прибытие, очевидно, заметили, потому что Босков встретил нас уже в дверях и приветствовал детей прямо-таки торжественно.

Босковский дом стоял, да и по сей день стоит посреди большого сада, который спускается к каналу. Здание из обожженного кирпича повернуто к улице помпезным фасадом с завитушками и украшениями, псевдовизантийский стиль которого всегда повергал меня в трепет. Но, во всяком случае, этот архитектурный кошмар с полуциркульными арками, стрельчатыми сводами, контрфорсами, фиалами, многочисленными эркерами и башенками должен был возбуждать детскую фантазию: тут детям, вероятно, приходили на ум сказочные дворцы и замки с привидениями. В свое время, когда здесь была тихая сельская местность, дом был виллой одного вернувшегося из Америки немца, обладавшего, кроме денег, еще и чудовищным вкусом. Внутри Босков его слегка перестроил, а заднюю часть дома прикрыли большой террасой, выходившей в густой сад.