— Я поручаю вам огласить это завещание.

— Прошу вас, товарищ политрук, пусть кто-нибудь другой прочтет.

— Это почему же вы отказываетесь? Ведь вы же комсомолец…

— Мне трудно это сделать. Дубров был мой друг…

5

5

Под вечер хоронили Дуброва. Солнце, утомленное долгим дневным путем, торопилось на отдых.

Противник к вечеру угомонился, притих. Лишь изредка прочертит наискось темный забор леса золотой пунктир трассирующих пуль да раздастся одиночный хлопок винтовочного выстрела — и опять все смолкнет.

На курганчике, где был наблюдательный пункт Дуброва, у самой вершины вырыта могила. Чуть ниже ее — несколько могил. Повсюду горки сухой земли и рядком лежат завернутые в плащ-палатки павшие герои-бойцы, три командира отделения — сержанты и лейтенант Дубров. У могил собрались бойцы и командиры, близко знавшие погибших. Всей роте присутствовать на похоронах нельзя: противник может начать внезапную атаку.

Лейтенант Миронов стоит рядом с Сорокой, Курандой и наблюдает за последними приготовлениями к похоронам. За эти несколько часов лицо Саши осунулось, глаза запали глубже.

Наконец все приготовления закончены. Правдюк выстраивает бойцов. Вполголоса подает команду, будто боится разбудить погибших товарищей. Сорока выходит перед строем. В руках у него лист.

— Товарищи! — обращается он к запыленным, почерневшим бойцам. Голос его дрожит. — Мы пришли сюда проститься с боевыми друзьями. Среди павших в бою героев мы хороним сегодня и нашего командира роты — Сергея Петровича Дуброва. Исполняя его последнюю просьбу, я прочитаю его завещание:

«Боевые друзья! Это завещание я пишу на всякий случай. На войне всякое бывает. Только сейчас, воюя более месяца, я по-настоящему постиг великое значение любви к Родине. Без нее нам нет жизни; нет нам пути, нет счастья… Я очень люблю жизнь, но знаю: если умру, то умру во имя родного народа. Я простой русский человек, слесарь, уроженец города Минска, собственными глазами видел, во что проклятые фашисты превратили мой родной город. Если каждый из нас уничтожит хотя бы нескольких врагов, Родина будет жить и цвести. И тогда о нас с вами народ сложит песни, которые будут жить в веках! Боевые друзья! Немало жестокого горя пережили ми с вами в эти дни войны, немало лучших друзей сложили своп головы за наше великое дело. Я делил с вами горести наших военных неудач, короткие, но славные радости первых маленьких побед и поэтому не хочу, чтобы вы плакали на моей могиле. Не слезами, а ненавистью и беспощадной силой оружия ответьте врагам за смерть боевых товарищей, за поруганную врагом землю, за честь матери Родины…»