— Ты давно приехала?

— Вторая неделя на исходе.

Несколько секунд они стояли молча, растерянные, счастливые, не находя слов.

Наташа поймала на себе его пытливый взгляд.

— Мне так не терпелось скорее увидеть тебя. Но так закрутилась. Словом, когда ехала сюда, думала, все будет просто и я тебя каждый день буду видеть…

Тут уж Миронов не мог сдержать того порыва, который крушит преграду стеснительности в отношениях между молодыми людьми. Он бросился к Наташе, обнял, прижал ее голову к груди. Хмелем ударил в голову запах ее волос, чем-то напоминавший воздух в сосновом лесу после дождя.

— Я хочу к тебе в роту, — прижимаясь к нему, говорила Наташа. — Будем всегда вместе. На глазах друг у друга.

«Любит, любит», — ликовал Миронов. И тут же холодок тревоги затуманил радость: «Но ведь там опасно, могут убить».

— Наташенька…

Она с беспокойством взглянула ему в глаза.

— Ты против?

— Что ты? Мне очень хочется быть с тобой, но, понимаешь, как бы объяснить? — Поймав на себе вопросительный и настороженный взгляд Наташи, он подумал: «Говорить ли, она гордая, обидится».

— Наташенька, мне страшно за тебя.

Наташа тотчас же отстранилась от Миронова.

— А как же ты? Мне тоже, если хочешь знать, страшно за тебя. Вот мы и будем вместе.

«Отговорить, отговорить, непременно отговорить, — думал Миронов. — Надо рассказать, как много погибло санинструкторов». И вдруг он сказал Наташе:

— Главное, Наташенька, понимаешь, нелегко сейчас осуществить нашу мечту. В роту только что назначили санинструктора…

— Кого?

— Таланову.

— А, это демоническая красавица? Теперь мне все ясно… Она тебя устраивает?