— Думаю, ты.

— Русачев чем меня допекает? «Потери, — говорит, — в этих группах большие: кое-где более половины личного состава». Это верно. Но разве, когда обороняемся, теряем меньше? Тут, правда, имеются большие трудности: нет времени, да и когда подготавливать людей для таких групп? Если бы их в запасных частях готовили — другое дело… И все же этот небольшой опыт показал, что такие группы из обстрелянных бойцов представляют собой значительную опасность для вражеских одиночных танков. Вот недавно подвижный отряд старшего лейтенанта Жигуленко напал в лесу на группу немецких танков, у которых кончилось горючее. Подожгли около восьми танков и два бензозаправщика с горючим. И группа-то вроде пустяковая — всего сто пятьдесят человек, десять автомашин, два орудия.

В землянку вошел сияющий ординарец.

— И каких щей повар добавил — сплошное мясо! Два котелка налил, не пожалел. — И он поставил котелки на стол. На поверхности плавала золотисто-красная пленочка жира.

— Не многовато ли будет по котелку на брата? — весело блестя зубами, улыбался Поморцев, пододвигая котелок. — Давайте один на двоих… О, да вы тут живете, как дома, — сказал он, видя, как ординарец льет молоко в кашу. — Хороша гречневая каша с молочком. Вы будто знали, что я приду, — мою любимую кашу сварили.

Пообедали. Разговор возобновился.

— Ты ведь тоже, Михаил Алексеевич, не безгрешен. Варишься в собственном соку и что находишь — сам пользуешься. У вас в полку вроде собственного натурального хозяйства и полная автономия. И главное, в ваших во многом правильных и хороших начинаниях не все обстоит благополучно. Мне хочется тебе помочь, чтобы меньше ошибок было и, главное, чтобы боевой опыт вашего полка служил всем на пользу…

— Что ж, помогай, комиссар, — согласился Канашов.

5

5

Русачев был не в духе. Ему не понравился утренний разговор с Поморцевым, в котором он увидел попытку посягнуть не его авторитет… До этого был у него майор Харин со многими документами (Зарницкий заболел — опять сердечный приступ после контузии), Харин рассказал ему, что в полку Канашова служит талантливый журналист — политрук Куранда и что хорошо бы назначить его в дивизионную газету вместо не справляющегося с обязанностями молодого редактора старшего политрука Защепы. Комдив вспомнил, как ему на днях попало от члена Военного совета армии за то, что дивизионная газета превратилась в «похоронный листок», как он выразился, и что, кроме некрологов и сводок, перепечатанных из центральных газет, в ней нет ничего. Бойцы и командиры называют газету «Мухомор», до того она скучна и далека от жизни войск и задач, которые они выполняют, защищая Родину.