Утром она сдала кровь и сразу почувствовала легкое головокружение. Она отнесла это за счет того, что торопилась на работу и ничего не ела. Марина Саввишна достала завалявшийся у нее в столе сухарь и стала его грызть. Сухарь был жесток, обдирал десны, припахивал цвелью, но она ела его с удовольствием. Потом она принесла горячей воды, бросила в стакан несколько сухих плодов шиповника. Как все это было вкусно! Но к полудню ей сделалось еще хуже. Она чувствовала, как силы покидают ее и порой становится темно в глазах. «Только бы дотянуть до вечера. Сейчас уходить нельзя… Это переполошит Ригу. Да и кто меня подменит, когда у каждого столько дел?»

Вечером ее доставили на машине. Не желая обеспокоить дочь, она сказала, чтобы ее высадили на углу их переулка. Она вышла из машины, и вновь потемнело в глазах, качнуло, и рука схватилась за забор. Шофер подошел к ней.

— Давайте сведу… И чего бы до дома не подъехать?

Марина Саввишна закрыла глаза и помахала рукой — не надо.

— Спасибо, мне лучше… Я дойду, не беспокойтесь.

Шофер пожал недоуменно плечами и уехал. А она стала тихонько, держась за заборы, пробираться домой. Какой-то проходивший мужчина хихикнул.

— Вот это хватила, баба, водочки! Ты на четвереньках, милая, давай… Скорее дома будешь.

Быстро сгущались сумерки. Она постояла, передохнула и рывком открыла дверь. Пересиливая себя, улыбнулась.

— Ну, как дела, Риточка? Как твой?… — Она кивнула на округлый живот дочери.

— Хорошо, мама.

Рита кинулась к матери, помогла снять ей пальто, развязала платок и прижалась к ее груди.

— На дворе холодно?

Мать устало кивнула головой.

— Замерзла, мамочка? Садись, — подставила она стул, — Я сейчас тебе разогрею обед, — и Рита исчезла на кухне.

Марина Саввишна, держась за стену, дошла до кровати и легла. Голова по-прежнему кружилась, и боль сдавливала виски.

«Неужели догадается, что со мной неладно?» Мать отвернулась к стене лицом, стиснула зубы, чтобы не застонать от боли.

— Ну, опять эта противная керосинка хандрит. Поставила борш разогреть, — сказала Рита и, увидав мать, лежащую в постели, добавила: — Вот и правильно, мамочка. Тебе так всегда надо делать. Придешь и ложись — отдохни, а потом и дела можно делать.

— Прикрой меня старой шалью, может, сосну немножко, — согласилась мать.

— Тебе холодно? Может, ты заболела? Вот градусник. Сейчас такой грипп, только и слышишь, кругом болеют.

Марина Саввишна полежала, пересиливая тяжесть в голове и ногах, встала обедать.