— А может, Курицына? И не привыкай, майор, на вопрос начальника отвечать вопросом. Я же серьезно, а ты…

— Я, товарищ полковник, вполне серьезно. У Уткина в полку меньше всего потерь. Тут свежие силы. — Ты брось мне голову морочить. Чего же ему быть несвежим. Укрывается за спиной других полков. Да и то, поставили ему задачу с левым соседом локтевую связь установить — не смог. Истинно Уткин. Ходит вперевалочку, сам собой любуется.

Комдив снова замолчал, обдумывал, кого бы послать. Как жалко, что в первые дни прорыва были ранены и опытный подполковник Столяров, и майор Черняев. Андросов сейчас бы, не колеблясь и ни с кем не советуясь, назначил бы Миронова идти в авангарде дивизии, но по замыслу в этой задаче он хотел отвести ему более ответственную роль. Когда головной полк завяжет бои севернее станции Суровикино, пустить мироновский полк в обход станции с северо-востока и северо-запада. Если поставить эту задачу Уткину, он наверняка затормозит действия всей дивизии своей медлительностью и неповоротливостью. А потом найдет тысячи причин для оправдания.

— Нет, товарищ начальник! Придется все же полк Миронова пускать впереди.

Фруктов вздохнул с облегчением.

Две ночи полк Миронова шел на юго-восток, делая лишь короткие остановки у балок и оврагов, подальше от дорог и редких населенных пунктов. Отдых десять минут, перекур, и снова скрипит снег под ногами, гудят моторы, пугая глухую тишину ночи. Впереди колонн батальонов попеременно шли то Миронов, то Ванин.

В ночное время сбиться легко, и можно заплутаться и попасть в лапы к противнику. Повстречаться с ним здесь было довольно просто. По степи бродили остатки разгромленных подразделений немецкой пехоты, по лощинам и балкам прятались артиллеристы и минометчики. Нередко на большой скорости проносились мимо автомашины.

Частые остановки по каждому такому поводу (чтобы не быть замеченными противником и не ввязываться с ним в бой), обходы, объезды очень переутомили всех бойцов и командиров.

На четвертые сутки прорыва это был уже довольно глубокий вражеский тыл многотысячных разгромленных, деморализованных, но еще не уничтоженных румынской и немецкой армий.

Полк прошел более половины маршрута, и, казалось, цель была уже совсем близка. Но как ни маневрировал своим полком Миронов, как ни избегал он стычек с противником, стараясь как можно быстрее достичь Суровикино, все же обойтись без столкновения с немцами ему не удалось.

Первый батальон только вышел на дорогу, как на него обрушился огонь вражеской артиллерии. Батальон вынужден был развернуться. Бойцы разбежались по оврагам, залегли в кювете. Противник оценил выгодный момент и, воспользовавшись временным замешательством, поднял в атаку пехоту и автоматчиков. Немцы шли в полный рост, прижимая к земле нашу пехоту шквальным огнем автоматов. Из села показались три танка. Это уже было опасно. Степь — и никаких укрытий. Миронов тут же приказал выдвинуть дивизион на прямую наводку. Когда немецкая пехота подошла на триста метров, над головами наших войск зашуршали первые снаряды. Атака немцев была отражена. На заснеженных степных просторах, будто кочки на болоте, валялись трупы. У дороги дымились два горящих танка.