Критикам надлежало усвоить: в статье по сути редакционной «Литературная газета» сообщила о готовящемся «повторном издании». Значит, вопрос уже решен, вот-вот и тираж будет. Коль так, смена главного редактора журнала «30 дней» и руководителя издательства «ЗиФ» не связана с выпуском «Двенадцати стульев». Подтверждена «идеологическая выдержанность» романа.

Новым зифовским руководителем стал тогда В. С. Соловьев. «Ветеран партии», разумеется, функционер, но при этом энтузиаст библиографии.

Руководил он номинально, главную роль по-прежнему играл В. А. Регинин. Административную поддержку обеспечивал М. Е. Кольцов, взявший под свой контроль и этот нарбутовский проект.

Подчеркнем: «Литературная газета» защищала Ильфа и Петрова настойчиво, даже агрессивно. Такая защита – особенно в разгар дискуссии о статусе сатиры – не воспринималась как случайное совпадение.

Дело тут не только в усилиях влиятельного Кольцова. Намерения покровителя вполне соответствовали изменению политической ситуации. Продолжалось «сворачивание нэпа», и окончательно утратил традиционно приписываемый Бухарину лозунг: «Обогащайтесь!».

Как известно, речь шла о развитии крестьянских хозяйств. В ту пору крестьян убеждали, что с началом пресловутой новой экономической политики можно расширять посевы, не опасаясь конфискации почти всего урожая: грабительскую продразверстку уже заменил фиксированный продналог. Бухаринский доклад на собрании актива Московской парторганизации 17 апреля 1925 года был не раз опубликован[80].

Но бухаринский лозунг трактовался и шире: это был призыв к интенсификации торговли, промышленности и так далее.

Противники инкриминировали Бухарину «отказ от марксизма». Как развернутое опровержение «оппортунистического лозунга» и трактовался сюжет «Двенадцати стульев». Наконец, роман подтверждал истинность хрестоматийно известного тогда ленинского суждения: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя»[81].

Соответственно, роман Ильфа и Петрова, задуманный как антитроцкистский, точнее, «антилевацкий», был использован в борьбе с «правым уклоном». Это опять сталинская ирония. Она и придавала интриге некое изящество. Вышло так, что книга, удостоившаяся похвалы идеолога нэпа, дискредитировала бухаринский же лозунг.

Разумеется, Тарасенков написал рецензию не в июне 1929 года, а месяцем раньше. Потому и назвал апрельское высказывание Олеши «недавним». А в мае редакторы «Литературной газеты» знали, что зифовское «повторное издание» не «предполагается», оно уже подготовлено.

Более того, роман Ильфа и Петрова уже переводили на французский язык, иностранные читатели получали возможность убедиться: сатира в СССР не запрещена. К моменту публикации тарасенковской рецензии новое издание «Двенадцати стульев» уже подписано к печати. И вскоре был выпущен тираж. 30 июня во Франции вышел перевод романа.