Вот почему запоздалой рецензии дали заглавие «Книга, о которой не пишут». Оно же было использовано и как название рубрики.
Речь шла о полемике. В редакционном примечании сообщалось: «Под этой рубрикой “Литературная газета” будет давать оценку книгам, которые несправедливо замолчала критика».
В сущности, это была
Намек обозначался не только посредством заглавия. Еще и первой же фразой: «Коллективный роман Ильфа и Петрова, как правильно отметил Ю. Олеша в своей недавней анкете в “Вечерней Москве”, незаслуженно замолчан критикой».
Нет оснований полагать, будто Тарасенков забыл, что в анкете дана совсем иная характеристика. Там не сказано: «незаслуженно замолчан». Автор выразился куда более резко – книга «оплевана критикой».
Однако в данном случае Олеше незачем было спорить. Хотел, чтобы книгу оценили по достоинству, – вот и хвалебная статья о ней.
Получалось, что и Мандельштам, говоривший о «незамечании», прав. Ему тоже спорить незачем.
Кроме того, начало статьи – оборот «коллективный роман» – это напоминание осведомленному читателю о первом журнальном отклике, где «Двенадцать стульев» рецензент неуклюже обозначил как «коллективное произведение двух авторов». Тарасенков, не называя имени, указал, что оценки в рецензии спорны. По меньшей мере.
«Литературная газета» вводила новые правила игры. Тарасенков опровергал прежние рецензии, не указывая, где они печатались: кому нужно, те и сами догадаются.
Современникам, особенно заинтересованным, догадаться было несложно. К примеру, снисходительный рецензент в «вечорке» писал, что Ильф и Петров «
Принципиально новой была у Тарасенкова и главная оценка. Он акцентировал, что «Двенадцать стульев» – «четкая, больно бьющая сатира на отрицательные стороны нашей действительности».
Автор рецензии в журнале «Книга и профсоюзы» ставил в вину Ильфу и Петрову увлечение