– Зато именно он прогнал угров туда, где они сейчас.

Они выразительно посмотрели друг на друга: именно угры изгнали Олега Предславича из отчих владений и тем добавили Эльге немало волнений за судьбу собственного наследия.

– Симеон не раз осаждал Царьград, но не просто брал дань, как наши делали не раз, а оттягал себе земли у василевса, – продолжал Мистина. – Он договорился выдать свою дочь за Константина, а ты знаешь, что это значит? Это у нас тестю может наследовать зять, а у греков – и наоборот. У них для тестя василевса даже звание особое есть… запамятовал, у Ригора можно спросить. И с тех пор Симеон – кесарь. Царь, как болгары говорят. Добился бы он этой чести, не будь христианином? Да никогда! Скорее хмель утонет, а камень поплывет. А ведь Симеон мог бы, повернись к тому дело, сам стать кесарем греков. Зоя его обманула и нарушила договор, но Симеон снова чуть не захватил Царьград. Он едва не стал василевсом не по уговору, а силой. Не то что мы – лишь поглядели на стены с моря да и пошли восвояси, потому что грекам дешевле и проще откупиться от нас, чем воевать. Теперь вон дань берем, купцов посылаем, а грамоту с купцами отправить – грек понадобился, сами не разумеем.

Эльга хмурилась, но молчала. Эти речи Мистина мог вести только с ней: вся прочая русь гордилась Олеговыми и Ингваровыми победами, радовалась взятому серебру и цветному платью, предпочитая не думать о том, как ничтожно мало все это по сравнению с богатствами «Базилейи Ромайон». И правда же: дань эта – будто кость, что псу бросают, чтобы не хватал за ноги.

– Симеон мог бы взять Царьград, если бы не умер, – рассуждал Мистина. – Но сын его женился на внучке Романа-тестя. Впервые в жизни девушку из семьи василевсов выдали за чужого.

– А для нас у них нет ли невесты? – усмехнулась Эльга, стараясь скрыть смущение.

– А ты уговоришь Святшу креститься? – Мистина выразительно поднял брови. – Петр, Романов внучатый зять, от рождения крещен. Без того невесту просить – только зря позориться. Так что бери Олеговну и… как они говорят, на все Божья воля. Может, Горяна еще уговорит Святшу креститься. И тогда не для него, так хоть для детей его можно будет и кесареву дочь посватать. Мы ведь, что ни говори, а тоже дань с греков берем! – усмехнулся он.

– Но пока Горяна не уговорила Святшу креститься, она должна делать то, что всегда делали княгини. А она не хочет.

– Это можешь делать ты. Как и раньше.

– Это слишком опасно. – Эльга прошлась по избе. – Князь, который первым в своем роду крещение принимает, не больно-то сладкую жизнь получает на земле. Весь народ против него восстает. Как же так – богов родных отверг, чуров оскорбил, дедовы могилы осквернил. А мы, русь, и так здесь не свои, не коренные. Не от тех богов род ведем. Если еще чужого бога превыше старых поставим – не полететь бы и нашим головам. Святше и так дома не сидится. Его предки завоевали слишком много земель – чтобы найти незавоеванное и дать руси новую добычу и славу, ему уже придется ходить очень далеко. Ты думаешь, Христос поможет ему в этом?