В конце концов, у него собственная жизнь! Из-за участия в новой дуэли Лермонтова (к тому ж в полк не явился, поехал в Пятигорск — тоже вина!) ему, Столыпину, грозит, самое меньшее, разжалованье. И то хорошо, если не крепость. А самому Михаилу — вторая дуэль подряд? — крепость или каторга… Что он делает с собой и с ними обоими?

Все это он высказал Михаилу более или менее твердо.

Михаил пытался отшучиваться, но слабо. Сейчас это не проходило.

— Тебя разжалуют и посадят в крепость! А ты не думал, что будет с бабушкой?

— А кто узнает? Это же всё будет секрет нашей банды! Не забывай, Мартынов тоже один из наших! Кто-то услышит, что стреляли? Скажем, упражнялись в горах в стрельбе по мишеням! Я точно в этого дурака стрелять не стану, как ты понимаешь! А он… как хочет — но тоже навряд!.. Хочет развлечься — пусть развлечется!

Друг был легкомыслен. Столыпин это знал всегда. Но чтоб настолько!..

— А секунданта я найду! Тоже из наших! Любого! Попрошу Глебова!..

— Глебова наверняка пригласит Мартынов! Они живут на одной квартире.

— Пожалуй! Подумаешь! Дорохова!

— Ты сошел с ума!.. Ты никогда ни о ком не думаешь! Дорохов только что отошел от раны и только недавно отмылся от своего прошлого разжалования, и наконец получил хоть малый чин. Ему что, опять начинать сначала? То же — Сергей Трубецкой. Ему уж совсем нельзя!..

— Да возьму кого-нибудь. Что, не найду? Попрошу Бенкендорфа, с такой фамилией ему точно ничего не грозит. Тем более если меня убьют — он, может, обрадуется! По-моему, он всерьез ухаживает за Катей и ревнует ее ко мне.

Он точно был временами легкомыслен донельзя!

— Ну тебя к черту с твоими вариантами! Ты думаешь только о себе!..

Разговор кончался мрачно. Очень мрачно.

— Ладно, — сказал Столыпин, — ладно, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Теперь слушай меня! Если не послушаешь — поступай как знаешь, но отношения наши прерваны! Завтра рано поутру ты уезжаешь в Железноводск и не показываешься оттуда до тех пор, пока я за тобой не приеду!

— А что будешь делать ты? — спросил после паузы Лермонтов явно упавшим голосом.

— Я буду за тебя мириться с Мартыновым! И не смей мне мешать!

Но все оказалось не так просто, хотя для попытки примирения собралась внушительная команда. В дом Чиляева Мартынов отказался прийти: дом противника теперь. Пришлось собраться в верзилинском флигеле. Кроме Столыпина еще Глебов, Трубецкой, Руфин Дорохов, только что выписавшийся из госпиталя. Князь Васильчиков — единственный статский и к тому же совсем молодой человек, впервые попавший на Кавказ (он был сыном одного из ближних людей государя). С нескрываемым любопытством следил он за этой схваткой. Все прочие были офицеры и воины, и разговор был особый. Его начал Мартынов…