Он мог позволить себе эти серьёзные расходы, поскольку ни одного экю не было послано в Бургундию, так как родился дофин. И чувствуя двойную поддержку духовенства и народа, двух из трёх столпов государства, стал потихоньку повышать налоги, как делал всегда, когда чувствовал себя достаточно сильным для этого. Люди ворчали, но не бунтовали. За свои деньги они получали многое.
Людовик ничего не забыл, особенно — Перонна. В конце года, то есть на исходе срока, в течение которого он обязывался соблюдать соглашение, он созвал парламент, который внезапно весь оказался на месте. Он лично прочитал им речь, страстную и смелую, и его врождённое красноречие оказалось весьма убедительным. Взывая к старинным законам государства как король Франции и верховный правитель Бургундии, он призвал своего вассала герцога Карла Бургундского предстать перед ним и ответить за огромный список своих прегрешений; он не поклялся в верности королю во время церемонии коронации, сорвал королевский штандарт, вывешенный в Льеже, плохо обращался со своими подданными, которые в конечном счёте являются верными короне — этот феодальный довод неожиданно нашёл отклик у парламента, — захватил города на Сомме. И, наконец, он публично носил британский орден Подвязки, что запрещено французскими законами. Если же герцог Бургундский не явится в течение трёх дней, парламент будет обязан объявить его вассалом, нарушившим клятву верности, и никакие соглашения невозможны.
Парламент одобрил.
Герцог Карл не явился.
Пероннское соглашение больше не существовало.
Год выдался замечательным.
Тем временем в Бургундии Филипп де Комин взял было перо написать секретное личное письмо. Отчёты о неизменно хорошем состоянии здоровья наследника достигли его ушей, и он хотел повидать маленького принца и возобновить своё приятное знакомство с королём. Если приглашение его величества ещё остаётся в силе, он приедет немедленно, хотел написать он.
Но именно в этот момент из Англии пришла весть о том, что Уорик, делатель королей, погиб в битве, король Генрих заключён в Тауэр, а король Эдуард снова занял свой трон. Филипп де Комин отложил перо. Терпение. Нужно подождать и понаблюдать.
Глава 47
Сперва Людовик отказывался верить этим сообщениям. Они были хорошо проверены, но он пытался усилием воли сделать их как бы несуществующими. Если бы только это было возможно, у него оставалось бы ещё несколько дней, может быть, даже несколько недель, чтобы гулять с Шарлоттой по парку, где цветы были особенно хороши в этом году, чтобы склониться над колыбелькой наследника, чтобы умилиться вместе с ней его царственным брыканием ножками, и может быть, убедить королеву — и себя заодно, — что большая голова этого Валуа свидетельствует об уме, намного превосходящем умственные способности обыкновенных принцев. Она может уместить столько добродетелей, знаний, способностей, отваги и прочих доблестей, которые понадобятся ему для управления государством, принадлежащим ему по праву рождения, все уроки, которые усвоил его отец и передаст сыну. Королева, которая обожала всех своих детей, была благодарна судьбе за то, что та послала ей наконец мальчика, потому что теперь Людовик стал проводить меньше времени в своей душной зале для приватных аудиенций, куда с парадного входа попадали важные дипломаты, а с чёрного — проникали маленькие, вертлявые, дурно пахнущие простолюдины. И муж королевы был счастлив более чем когда-либо со времени их знакомства.