Учитывая к тому же прошлое Янссенс, ее болезненный опыт. Черт! Наверняка все это ее напугало, и она уже сделала нужные выводы.

– Не забывайте пока прикладывать холодное, – буркнул Марк. – И полный покой.

– Не забуду, – его девочка слабо улыбнулась. – Идите, мадам Дюпон права.

– Я все ей принесу, не волнуйтесь, и лед на ногу, и поесть, и попить, и полежит у меня тут. – Эва практически выпихивала его из комнаты, а ее тут же вскинувшийся пес лаял и вертелся под ногами, и Марк боялся случайно на него наступить. – И никому открывать не буду, как вы сказали! Ребельон, тихо, сиди тут! Сиди с девочкой! Охраняй! Я закрою за нашим инспектором.

Марк опасался, что мать тут же набросится на него с вопросами, но та, слава богу, оставила его в покое, дав нормально ответить на пропущенные звонки. Он переоделся и снова поехал к «Берлоге».

* * *

Алис словно что-то вытолкнуло из сна, она вскинулась, села на кровати. Судорожно вдохнула. Огляделась, пытаясь унять колотящееся сердце. Заставленные статуэтками полки, комод с кружевными салфетками, сладкий запах старых духов. Ах, да. Она у мадам Дюпон.

Воспоминания о вчерашней ночи хлынули неукротимым потоком. Запах гари и дым, горящая дверь, которую никак не получалось открыть, и прорывающееся сквозь щели пламя. Дышать было трудно, горло раздирало от кашля. Алис заметалась, распахнула окно, пытаясь глотнуть свежего воздуха, но комнату уже заполнил удушливый едкий дым. Кашляя, не понимая, что делать, она сдернула с кровати простыню, разодрала ее на несколько полос. Снаружи доносились испуганные крики, где-то в глубине здания надрывалась сигнализация. Было ужасно жарко, дым валил и валил в комнату из всех щелей запертой горевшей двери, заполнял все пространство, и Алис понимала, что вот-вот потеряет сознание. Медлить было нельзя, она распахнула пошире окно, рванула в сторону мешающую занавеску, связала концы простыни, почти на ощупь, уже едва что-то различая в этом дыму, привязала получившееся полотно к защитному ограждению внизу – кованой решетке, которая доходила ей почти до пояса. Это было безумием, она сама не верила, что тут же не сорвется вниз, но ничего другого не оставалось; Алис только, как мантру, повторяла про себя: тут не высоко. Не высоко. Она перенесла ногу через решетку, уперлась коленом в край. Намотала свободный конец простыни на руку. Дым ел глаза, она морщилась и кашляла, пытаясь сосредоточиться. Теперь перенести другую ногу. Алис схватилась за решетку, но не удержалась – вцепилась обеими руками за затормозившую ее простыню, кое-как уперлась ногами в стену, оттолкнулась. Шаг, еще… Но руки соскользнули, ткань резко проехала по ладоням, раздирая кожу, – Алис вскрикнула, теряя равновесие, проваливаясь в пустоту. И неловко приземлилась на крышу пристройки на четвереньки. Упала, проехалась животом по ледяной черепице и едва успела затормозить. Схватилась за край и, повиснув на пару мгновений, мешком рухнула вниз. Ногу тут же пронзила боль, но это было уже не важно. Она выбралась. Она жива. Она в безопасности.