Когда на кухню вошла мать, Гарриет, ссутулившись и обхватив голову руками, сидела за кухонным столом. Она понадеялась было, что мать спросит, в чем дело, и поэтому ссутулилась еще сильнее, но та ее даже не заметила и направилась прямиком к морозильнику, откуда выудила огромное полосатое ведерко мороженого с кусочками мятных леденцов.

Гарриет смотрела, как мать встает на цыпочки, достает с верхней полки винный бокал, а потом старательно запихивает туда ложкой шарики мороженого. На ней была очень старая ночная сорочка с полупрозрачным светло-голубым подолом и ленточками у ворота. В детстве Гарриет обожала эту сорочку, потому что у Голубой Феи в книжке про Пиноккио был точно такой же наряд. Но теперь сорочка выцвела, посерела по швам и стала просто старой.

Мать Гарриет развернулась, чтобы убрать мороженое в морозилку, и заметила нахохлившуюся Гарриет.

– Что случилось? – спросила она, хлопнув дверцей морозильника.

– Начнем с того, – громко ответила Гарриет, – что я умираю с голоду.

Мать легонько, вежливо нахмурилась и затем (нет, пожалуйста, мысленно просила ее Гарриет, только не говори это) именно это и спросила:

– Хочешь мороженого?

– Я. ненавижу. такое. мороженое, сколько раз можно повторять!

– А?

– Мама, я ненавижу мороженое с мятными леденцами! – На Гарриет накатило отчаяние: неужели ее вообще никто не слушает? – Терпеть его не могу! Никогда его не любила! Его, кроме тебя, вообще никто не любит!

Она с удовлетворением отметила, что мать ее слова задели.

– Ну, прости… я думала, нам всем бы хорошо сейчас съесть что-то легкое и холодненькое. сейчас так жарко по вечерам.

– Мне – нет.

– Ну, пусть тогда Ида тебе что-нибудь приготовит.

– Ида ушла!

– И ничего тебе не оставила?

– Ничего!

Ничего, чего Гарриет бы хотелось: один тунец и все.

– Так, и чего тебе тогда хочется? Такая жарища. тебе вряд ли хочется плотно поужинать, – с сомнением сказала мать.