Ее ужалили снова, на этот раз – в икру. Рыжие муравьи. Класс.

– Ну так и вот, возвращается он домой, – грубоватый голос звучал тише, удаляясь, – и они все давай думать, как бы его раскрутить, чтоб он правду сказал.

Голос смолк. Наверху все было тихо, но Гарриет не слышала, чтобы дверь открылась, и подозревала, что в дом они так и не зашли, а стояли возле двери, осматривались. Гарриет застыла и вслушивалась изо всех сил.

Время тянулось. Рыжие муравьи – все чаще, все энергичнее – жалили ее руки и ноги. Она прижалась к ящику и сквозь деревянную стенку то и дело чувствовала, как кобра разобиженно стучит ей в спину. Ей все чудились в душной тишине какие-то шаги, чьи-то голоса, но стоило ей прислушаться, как звуки затухали, растворялись без следа.

От ужаса она боялась шевельнуться и лежала на боку, уставившись в кромешную тьму. Долго ей придется тут лежать? Если ее тут застукают, придется отползать дальше под дом, и что уж там муравьи – под домами обычно гнездились осы, да и скунсы тоже, а еще пауки и всякие разные грызуны и рептилии; бешеные опоссумы и больные кошки заползали туда умирать, а недавно чернокожий мужчина по имени Сэм Бебус, который чинил паровые котлы, попал на первую полосу местной газеты, когда нашел череп под “Марселлесом” – особняком с греческими колоннами, всего-то в паре кварталов отсюда, на Главной улице.

Вдруг из-за облаков выплыла луна и посеребрила клочковатую траву, которая росла вокруг дома. Позабыв про муравьев, Гарриет приподняла голову, прислушалась. Перед глазами у нее подрагивали узкие, белобокие от лунного света стебельки мятлика – то прижмутся к земле, то снова вытянутся. Гарриет – встрепанная, перепуганная – выждала еще немного. Она долго лежала, затаив дыхание, пока наконец не осмелилась, подтянувшись на локтях, высунуть голову из-под дома.

– Хили! – прошептала она.

Во дворе стояла мертвая тишина. Сквозь блестящий на подъездной дорожке гравий пробивались сорняки, похожие на крохотные зеленые колоски. В конце дорожки стояла темная, безмолвная махина – большущий грузовик, который был повернут к ней задом.

Гарриет свистнула, подождала. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она наконец выползла наружу. Что-то прилипло к щеке – похоже, раздавленный панцирь жука, Гарриет отерла щеку, грязными руками стряхнула с себя муравьев. Рваные бурые облачка, похожие на выхлопные пары, клочьями наскакивали на луну. Вдруг их все разогнало ветром, и на двор пролился ясный, сероватый свет.

Гарриет быстро спряталась в тени возле стены. Возле дома не было ни деревца, и во дворе было светло как днем. Только тут Гарриет осенило, что она вообще-то не слышала, чтобы Хили спускался.