Гарриет нахмурила брови. Дома они никогда не смотрели новости.

– Там такое было! Два человека погибли. Выступал какой-то полицейский, говорил, что, если едешь и видишь наверху детей, сразу, мол, надо перестроиться в соседнюю полосу. Ну, давай, – он с надеждой попинал ее ботинок носком кеда, – ты ж все равно ничего не делаешь. Пойдем хоть проверим, как там кобра? Я б на нее еще разик взглянул, а ты? Где твой велик?

– Я пешком пришла.

– Ладно. Садись на раму. Туда я тебя везу, а ты меня – обратно.

Жизнь без Иды. Если бы Иды не существовало, думала Гарриет, сидя по-турецки на пыльной, выбеленной солнцем эстакаде, то мне сейчас не было бы так плохо. Значит, мне всего-то нужно притвориться, что Иды никогда и не было. Все просто.

Ведь когда Ида уйдет, дома ничего не переменится. Ее присутствие было почти незаметным. В кладовке она держала бутылку кукурузной патоки, потому что любила макать в нее лепешки; был еще красный пластмассовый стакан, из которого Ида пила – летом она с утра наполняла его льдом и носила за собой по всему дому. (Родители запрещали Иде пить из домашних стаканов, вспомнила Гарриет, сгорая со стыда.) Фартук на заднем крыльце, табачные жестянки с помидорной рассадой, овощная грядка за домом.

И всё. Ни дня в своей жизни Гарриет не провела без Иды. Но когда Ида соберет свои жалкие пожитки – пластмассовый стакан, табачные жестянки, бутылку патоки, – ничего в доме не будет о ней напоминать, как будто ее тут никогда и не было. От этой мысли Гарриет стало совсем тошно. Она представила себе заросший сорняками огородик.

“Я буду о нем заботиться, – поклялась она. – Вырежу из журнала купон и выпишу какую-нибудь рассаду”. Она вообразила, как вскапывает землю, изо всех сил наваливаясь на лопату, а на ней – соломенная шляпа и садовый халат, коричневый, как у Эди. Эди выращивает цветы, ну а овощи чем сложнее? Эди ей поможет, Эди только рада будет, если она займется чем-то полезным…

Ей тут же вспомнились красные перчатки, и Гарриет накрыло мощной волной страха, смятения, опустошенности. Один-единственный раз Ида ей сделала подарок, а она его взяла и потеряла. Нет, наказала она себе, перчатки найдутся, не думай о них сейчас, подумай о чем-нибудь другом…

О чем? О том, как она вырастет, станет знаменитым ботаником и получит множество наград. Она представила, как вышагивает между цветочных грядок в белом халате, будто Джордж Вашингтон Карвер[28]. Она будет гениальным ученым – и очень скромным – и за все свои выдающиеся достижения денег не попросит.