Полицейский полчаса допрашивал Эди. Из-за его монотонного голоса и зеркальных очков Эди иногда чудилось, будто ее допрашивает Муха из одноименного фильма ужасов с Винсентом Прайсом. Заслонив глаза рукой, Эди изо всех сил старалась слушать, о чем он спрашивает, но то и дело отвлекалась на машины, которые неслись по залитому солнцем шоссе, а в голове у нее была одна эта ужасная старая кукла с серебристым носом. Как же ее звали-то, куклу эту? Эди, хоть убей, не могла вспомнить. У Тэтти была каша во рту до тех самых пор, пока она в школу не пошла, и имена она куклам выдумывала уж какие-то совсем нелепые – Грайс, Лиллиум, Артемо…

Девчушки из банка заскучали – они стали разглядывать ногти, накручивать на пальцы прядки волос и наконец потянулись обратно. Аделаида, которую Эди с горечью винила в аварии (эта ее проклятая “Санка”!), с расстроенным видом отошла в сторонку, будто бы происходящее ее вовсе не касалось, и принялась болтать с миссис Картретт, своей любопытной подружкой по хору, которая проезжала мимо и остановилась поглядеть, что тут стряслось. А потом она вообще взяла, запрыгнула в машину миссис Картретт и укатила, не сказав Эди ни словечка. “Мы поехали в «Макдоналдс», съедим по бургеру!” – крикнула она Тэт и бедняжке Либби. В “Макдоналдс”! И вдобавок ко всему, когда насекомообразный полицейский наконец отпустил Эди, ее несчастная старая машинка отказалась заводиться, и Эди пришлось, расправив плечи, вернуться в выстуженный банк и спрашивать этих малолетних нахалок-кассирш, можно ли ей воспользоваться телефоном. И все это время Либби и Тэт, в жуткую жару, безропотно сидели в “олдсмобиле”.

Такси приехало быстро. Эди стояла у окна, возле конторки управляющего, разговаривала по телефону с автомехаником и видела, как Либби и Тэт идут к машине – ухватившись за руки, осторожно ступая по гравию выходными туфельками. Она постучала по стеклу, и стоявшая на самом солнце Тэт обернулась, махнула ей рукой, и вдруг, ни с того ни с сего, Эди вспомнила, как звали ее старую куклу, и даже расхохоталась от неожиданности.

– Что? – спросил механик, а управляющий – пучеглазик в толстенных очках – поглядел на Эди как на сумасшедшую, но Эди было плевать.

Ликобас. Ну, конечно. Вот как звали оловянную куколку. Ликобас – проказница, которая дерзила матери, Ликобас, которая однажды позвала Аделаидиных кукол к себе на чай, а подала им одну воду с редисками.

Когда подъехал тягач, водитель предложил подвезти Эди до дому, и она согласилась. Она не сидела в грузовике со времен Второй мировой – кабина была высокая, лезть туда с треснутым ребром – занятие не из приятных, но, как любил напоминать дочерям судья, дареному коню в зубы не смотрят.