В их палате цветы были единственным пятнышком цвета. Когда Гам попала в больницу, Юджин специально заглянул к своему несчастному соседу, с которым он тогда даже и словом не перемолвился. Кровать была пустая, но цветы по-прежнему полыхали на тумбочке, будто вторя глубокой, красной, басовитой боли, которая пульсировала в его укушенной руке, и вдруг – пелена упала с его глаз, и Юджину открылось, что цветы и были тем знаком, о котором он молил. Господь сотворил эти крошечные живые создания, живые – как его сердце: хрупкую, тоненькую красоту с жилками и сосудами, которые посасывали воду из уродливой вазы, которые даже в темноте долины смерти источали милый слабенький гвоздичный аромат. И пока он размышлял обо всем этом, сам Господь заговорил с Юджином, в вечерней тишине раздался Его голос: “Насади сады мои”.

И это было третье озарение. Тем же вечером Юджин перебрал все пакетики семян на заднем крыльце и посадил два рядка – капусты и репы – на влажном тенистом пятачке земли, где раньше груда старых тракторных покрышек стояла на куске черной пластиковой пленки. На распродаже в сельскохозяйственном магазине он купил два куста роз и посадил их посреди чахлой травы перед входом в бабкин трейлер. Гам, разумеется, к этому отнеслась настороженно, как будто, посадив эти розы, Юджин решил как-то заковыристо над ней подшутить. Несколько раз он видел, как бабка стоит во дворе и разглядывает жалкие кустики с таким видом, будто перед ней опасные лазутчики, паразиты и нахлебники, которые вот-вот оберут их до нитки.

– Ты мне скажи, – приговаривала она, таскаясь вслед за Юджином, пока он поливал розы и опрыскивал их от вредителей, – кто за ними доглядывать будет? Кто будет платить за эти дорогие брызгалки да удобрения? Кто их будет поливать, обтирать, кто за ними будет, не разгибая спины, ухаживать?

Она с видом мученицы глядела на Юджина подслеповатыми старческими глазками, как будто намекая, что уж, конечно, и это тяжкое бремя падет на ее плечи.

Скрипнула дверь трейлера, так громко, что Юджин аж подпрыгнул, и притащился Дэнни – грязный, небритый, с запавшими глазами и такой обезвоженный на вид, будто он много дней скитался по пустыне. Он так отощал, что джинсы висели у него на бедрах.

Юджин сказал:

– Выглядишь ты ужасно.

Дэнни резко глянул на него, потом плюхнулся за стол, обхватил голову руками.

– Ты сам виноват. Надо просто прекратить эту дрянь принимать.

Дэнни поднял голову. Пугающая пустота во взгляде. Внезапно он заговорил:

– Помнишь ту черноволосую девчонку, которая приходила в миссию, когда тебя змея ужалила?