Он радостно рванулся к лестнице, но его еще слегка пошатывало, и не успел он опомниться, как – хрясь! – под ним провалилась гнилая доска. Мир вдруг покосился: диагональный крен серых досок, голубое небо. Дэнни, бешено размахивая руками, попытался было восстановить равновесие, но доски в ответ затрещали еще сильнее и Дэнни провалился по пояс.

Плававшую лицом вниз Гарриет вдруг затрясло. Она все пыталась украдкой повернуть голову, так чтобы можно хоть капельку дышать носом, но ничего не получалось. Легкие не выдержали, безудержно задергались, требуя воздуха, а если не воздуха, так хоть воды, и когда у нее сам собой вдруг раскрылся рот, Гарриет, сотрясаясь от дрожи, вынырнула на поверхность и задышала – вдох вдох вдох.

На нее навалилось такое огромное облегчение, что она чуть снова не ушла под воду. Одной рукой она кое-как уперлась в осклизлую стену – и хватала, хватала, хватала ртом воздух, восхитительный воздух, чистейший, сочный воздух, воздух, который лился в нее, будто песня. Она не знала, где Дэнни Рэтлифф, не знала, видит ли он ее, и ей было на него наплевать, теперь важнее всего на свете было дышать, и даже если это ее последний вздох, то и ладно.

Над головой раздался громкий треск. Гарриет сразу вспомнила о пистолете, но даже не шевельнулась. “Да пусть он меня пристрелит”, – думала она, задыхаясь, чуть не плача от счастья, все лучше, чем утонуть.

На темную воду упал луч света – ярко-зеленый, бархатный, Гарриет вскинула голову и увидела дыру в крыше, из которой торчали ноги.

Щелк – и доска переломилась.

Вода стремительно надвигалась на Дэнни, и его замутило от страха. В голове промелькнул какой-то давний совет отца: мол, надо задержать дыхание и рта не раскрывать. Но тут вода хлынула ему в уши, и он зашелся в беззвучном крике, с ужасом глядя в зеленую воду.

Дэнни тонул. Наконец – о чудо – его ноги коснулись дна. Дэнни подпрыгнул, размахивая руками, отплевываясь, карабкаясь сквозь воду, и торпедой выскочил на поверхность. Подпрыгнул он высоко, поэтому успел глотнуть воздуха, но тотчас же снова ушел на дно.

Мутный мрак, тишина. Казалось, что над головой у него воды всего с фут, не больше. Она сияла над ним ярким зеленым светом, и он подпрыгнул снова, прорезал слои зелени, которые становились все бледнее и бледнее, и шумно выскочил обратно к свету. Прыгалось вроде получше, когда он прижимал руки к бокам, а не бил ими по воде, как пловцы делают.

Он прыгал, дышал и пытался сориентироваться. Бак был залит солнцем. Свет струился сквозь пролом в крыше, илистые, зеленые стены выглядели омерзительно, жутко. Прыгнув еще раза два-три, он наконец увидел лестницу – она была слева.