– На «Жестянке»?

– Нет, ее лучше оставить на «Пилар». Не хочу приводить «Пилар» в эти мелкие воды, особенно при восточном ветре, да и где мы спрячем ее? Придется что-то другое взять.

– Лодку для ловли черепах? Плоскодонку?

Он поскреб заросший щетиной подбородок и сморщился.

– Тут надо кое-что побыстрее, способное и по луже пройти. У Тома Шевлина в Кохимаре стоит двадцатидвухфутовый катерок. Он мой должник и разрешил мне взять эту лодку, если понадобится. Том, кажется, назвал ее «Лоррейн», в честь жены. Сам он ей не пользуется из-за ограничений на бензин.

– Катер скоростной?

– Да. Мотор в сто двадцать пять лошадей, почти вдвое мощней, чем у «Пилар», а вес вдвое меньше. Мелкая осадка. Супервместительные топливные баки.

– Бухло, видать, возил во время сухого закона.

– Точно. – Хемингуэй опять показал на карту. – Смотри, как хорошо всё продумано. Подходят в четверг, осматриваются при свете, а в темноте идут прямо к входу в бухту Манати. Во сколько там сказано?

– В одиннадцать вечера.

– Луна тринадцатого будет в первой четверти и взойдет только после полуночи. Эти двое высаживаются на мысе Рома и идут по старой железке к заводу на юго-западе бухты. Оттуда, опять по железке, идут пешком до города Манати – двенадцать миль. Там их кто-нибудь забирает и везет через Ринкон и Сан-Гуасиму до Центрального шоссе, а там поворачивает направо, к Гаване и американской воздушной базе в Камагуэе, или налево, к Гуантанамо. Двадцать три часа, тринадцатого, в четверг. Когда, по-твоему, мы должны туда прийти, Лукас? До заката?

Мне снова вспомнилась улица Симона Боливара в городе Веракрус. Там меня поджидали, и в бухте Манати нас будут ждать.

– Задолго до заката, – сказал я. – Еще до полудня.

– Да ты, блин, смеешься.

– Я, блин, говорю серьезно.

Хемингуэй со вздохом почесал бороду, опять поморщился, посмотрел на раздутые пальцы.

– Ладно. Послезавтра выходим. Ребят и «Пилар» здесь оставим?

– Зачем же. Отчалим в среду утром у всех на виду. Вся команда, и мальчики тоже. Высаживаешь меня где-нибудь по дороге, я возвращаюсь в Кохимар, забираю катер Шевлина, вечером встречаю тебя на базе Кайо-Конфитес, и ночью мы идем в бухту Манати.

– Грегорио, Патчи, Вулфер и другие будут недовольны, что мы ушли в рейд без них… – Он поймал мой взгляд. – Ну, что ж поделаешь. Надо много всего сделать. Возьмем научные сомбреро и пару ниньос с «Пилар».

Он говорил не о своих детях. Фуэнтес по его заказу сделал специальные кожаные футляры с промасленной овчинной подкладкой для автоматов «томпсон». Когда объявлялась боевая тревога, футляры подвешивались на мостике и у бортов. Ибарлусиа считал, что они похожи на колыбельки, поэтому автоматы прозвали ниньос – детками. Когда Хемингуэй начинал сюсюкать, мне хотелось съездить ему еще раз, но я посмотрел на собственные пальцы и воздержался.