– Они у меня, – сказал мне друг в ту ночь по секретной линии.

– Все?

– Все. Лежат в условленном месте.

Я промолчал. После стольких лет я, если бы захотел, мог вернуться домой.

– Интересное чтение, – продолжал мой друг. – Если их опубликовать, Вашингтон прежним уже не будет.

– Прежним уже ничего не будет, – сказал я.

– Ну, до скорого.

– Да, – сказал я и осторожно положил трубку.

34

34

Я не поехал домой ни тогда, в 1972-м, ни в 1977-м, когда вышел на пенсию.

Теперь, четыре дня назад, я приехал. Прошло почти пятьдесят шесть лет с того дня, как я вылетел из Майами в Гавану для встречи с человеком по имени Эрнест Хемингуэй.

Никто не планирует дожить до старости и терять друзей одного за другим, но со мной случилось именно это. Мне почти восемьдесят шесть. В свое время я получил четыре огнестрельных ранения, пережил две автомобильных аварии и одну авиакатастрофу, четверо суток болтался после крушения в Бенгальском заливе, неделю шел через Гималаи зимой. Повезло. Всё зависит в основном от везения.

Десять месяцев назад мое везение кончилось. Мой шофер отвез меня в Мадрид на медосмотр, который я прохожу каждые два года. Моего доктора, выглядящего стариком в шестьдесят два, каждый раз удивляют мои визиты. «Так ведь испанские врачи на дом не ходят», – отшучиваюсь я.

Но в прошлом августе у нас обошлось без шуток. Он объяснил мне всё простыми словами и добавил с искренней грустью:

– Будь вы помоложе, мы попробовали бы хирургию, но в ваши восемьдесят пять…

Я потрепал его по плечу.

– Год мне дадите? – Хемингуэй как-то сказал, что у него ушел год, чтобы написать книгу.

– Боюсь, что нет, друг мой.

– А девять месяцев? – Я понимал, что моя книга, в отличие от хемингуэевских, не будет детищем гения – авось произведу ее на свет за девять-то месяцев.