– Серьезно? – удивляется сестра.

– А мне плевать! – рычит Мец. – Даже если трупы из вашего морга сейчас обедают у вас в кафетерии, я требую, чтобы доктору Берчу разрешили поговорить с Верой Уайт.

– Я-то разрешаю, – отвечает Блумберг. – Только не ждите от собеседования больших результатов.

Услышав возбужденные голоса, Кензи выходит из палаты своей подопечной. Она три часа читала Вере, хотя та и без сознания.

– В чем дело?

Мец объясняет:

– Мистер Берч уже в пятый раз пытается поговорить с девочкой. Это будет очень плохо для моего клиента, если к понедельнику мы не получим информацию.

– Мне очень жаль, что Вера не помогает вам в достижении вашей цели, – произносит Кензи сквозь зубы, – но она в коме.

Лицо адвоката выражает удивление.

– В самом деле? Я думал, Стэндиш преувеличивает, чтобы вызвать сочувствие. Боже мой… Извините! – Он поворачивается к Берчу. – Тогда, может быть, с врачами побеседуете?

– Я к вашим услугам, – говорит доктор Блумберг.

Прежде чем два доктора успевают удалиться для разговора, Милли вдруг теряет равновесие и едва не падает. Малкольм Мец подхватывает ее.

– Милли? – спрашивает Кензи. – Как давно вы не спали?

– Точно не скажу. Наверное, давненько.

– Идите прилягте. Тут полно свободных кроватей. Я прослежу, чтобы с Верой ничего не случилось.

– Знаю. Но я боюсь пропустить момент, когда она придет в себя. Вдруг я на десять минут закрою глаза…

– За десять минут ничего не произойдет, – говорит Кензи, а сама думает: может быть, Вера вообще никогда не очнется.

В ту ночь мне снится, что я разговариваю с Вериным Богом.