Однако все мои лучшие намерения вылетают в окно, как только я приезжаю к Сейдж и застаю ее в ожидании меня. Она в шортах из обрезанных джинсов. Ноги у нее длинные, загорелые, мускулистые. Глаз не оторвать.

– Что? – говорит она, глядя на свои икры. – Я порезалась, когда брила ноги?

– Нет. Ты прекрасна. Ну… то есть выглядишь отлично. Я… – Я качаю головой. – Ты поговорила с бабушкой?

– Да. – Сейдж ведет меня в дом. – Она немного боится, но ждет нас.

Вчера вечером, перед нашим уходом, Минка согласилась посмотреть несколько фотографий.

– Я постараюсь ее успокоить.

Дом Сейдж напоминает любимый свитер, который все время ищешь в ящике, потому что он такой уютный. На диване множество подушек, свет мягкий, розоватый. Здесь всегда что-то печется. В таком месте можно задержаться ненадолго и очнуться спустя много лет, потому что ты никуда не уходил. Полная противоположность моей квартире в Вашингтоне, где полно черной кожи, хрома и прямых углов.

– Мне нравится твой дом, – вдруг выдаю я.

Сейдж смотрит на меня как-то странно:

– Ты здесь был вчера.

– Да. Просто… тут так уютно.

Она оглядывается:

– Маме это хорошо удавалось. Притягивать людей. – Сейдж открывает рот, хочет продолжить, но останавливается.

– Собиралась сказать, что сама ты не такая? – пытаюсь угадать я.

Она пожимает плечами:

– Мне хорошо удается отталкивать людей.

– Не всех, – говорю я, и мы оба понимаем, что речь идет о вчерашнем вечере.

Сейдж мнется, будто хочет что-то сказать мне, но потом разворачивается и идет на кухню.

– Так какой цвет ты выбрал?

– Цвет?