— Моя любовь тебе в тягость? Она приносит тебе несчастья?

— Она лишает меня воли. Влилась в мою кровь, как сладкий яд. Но у меня есть другой покровитель. Он сберегает меня небесным покровом. Я следую его небесным указам. Моя судьба не в твоих, а в его руках. Я выпишу из Пекина розовых пиявок. Они выпьют мою кровь, отравленную твоими сладкими ядами. И я стану свободным.

— Ты запер меня в кунге и один пошёл на встречу с Иваном Артаковичем. Боялся, что я помешаю, заслоню тебя, и ты поступишь не по своему разумению, а по моему наущению. Но я никогда не навязывала тебе мою волю. Я лишь угадывала твои желания и хотела предостеречь от опасностей. Ты поверил в вымыслы Ивана Артаковича о розовых пиявках? Он сам — розовая пиявка. Кровопийца в голубом камзоле маркиза.

— Ты знаешь, как он был одет? Как могла узнать? Тебя не было там.

— Ты запер меня в кунге, как в тюремной камере. Я волновалась за тебя, боялась, что тебя убьют. Любовь делает женщину ясновидящей. Из моего заточения я видела всё, что с тобой происходит.

— Не верю. Ты не могла видеть харчевню, где состоялся ужин. Не могла видеть дурацкую одежду Ивана Артаковича.

— Я видела горящие свечи, капающий на серебро воск, креветок, похожих на танцовщиц, официантов в шёлковых жилетках, под которыми скрывались пистолеты. Слышала шелестящие речи Ивана Артаковича, когда он тебя обольщал. Видела плясунью Ксению Сверчок. На серебряном блюде она подносила отсечённую голову Светоча, совсем, как библейская танцовщица голову Иоанна Крестителя.

— Ты слышала, как Иван Артакович предлагал мне стать диктатором России? — Лемнер испугался всевидению Ланы. Её взгляд пронзил железную дверь кунга, промчался сквозь морозную тьму, влетел в харчевню, колыхнул пламя многих свечей.

— Я видела, как ты пьянеешь от льстивых слов, как Иван Артакович делает тайный знак официантам, и те суют руки в вырезы жилеток, нащупывают пистолеты. Я колотила кулаками в запертую дверь кунга, кричала, и мои вопли, мой страх за тебя, моя любовь к тебе превратились в удар молнии, которая обожгла Ксению Сверчок и вызвала у неё преждевременные роды.

— Ты спасла меня от смерти? — Лемнер вновь ощутил её господство. Она обладала силой, не доступной для его разумения, и эта сила была благой, была проявлением исходящей из Космоса силы, направлявшей и сберегавшей его. Солнце в полях превратилось в огненный крест. Оконечности креста трепетали алым, голубым, золотым. Крест волновался, звал. Лемнер слышал зов креста. Крест звал приложиться к нему. Лемнер ощутил в железном морозном воздухе тёплое благоухание мёда.