Наконец я сообразила, что песню, вероятно, написал сам Сэм, и в ту же секунду услышала его голос, хриплый и чарующий:
Я едва дышала: меня захватила мелодия, нараставшая к последней строке. На глаза навернулись слезы. Голос у Сэма был такой тоскливый, такой измученный – казалось, он вот-вот заплачет. Вдруг он запел тихо-тихо, почти шепотом:
Снова крещендо; голос зазвучал громче, и тоска в нем сменилась удивлением:
Последнюю ноту Сэм протянул, и она еще долго дрожала в ночи. Он поднял голову и взглянул на окно моей спальни, хотя рассмотреть меня наверняка было невозможно.
– Что скажешь, Ава? Попытаем счастья и дадим шанс тому, что возникло между нами в последние недели? Будь что будет?
По щекам бежали слезы; слова песни глубоко запали мне в душу. Пару секунд я приходила в себя, а потом пробежала через комнату, бросилась вниз по лестнице и распахнула входную дверь.
Сэм с гитарой в руках стоял на крыльце своего дома. С минуту мы смотрели друг на друга, а потом я улыбнулась, сбежала по ступенькам и полетела к нему.
Он кинулся мне навстречу, распахнув руки. Я оказалась в его объятиях и крепко прижала его к себе.
От него пахло цитрусом, орехами, лесной чащей и любовью.
Норман бегал вокруг нас и кряколаял, а над плечом Сэма трепетала крыльями бабочка, сияя в ночи все ярче, как солнечный луч. Словно почувствовав, что я ее заметила, она внезапно взорвалась фейерверком, рассыпалась облачком жемчужных искр, которые стали постепенно гаснуть во тьме.
Я вспомнила, как Дез говорил, что бабочка – символ перемен и нового начала. И как Эстрель сказала, что, пока я оглядываюсь назад и позволяю страхам меня тормозить, бабочка не сможет летать свободно.
И вдруг поняла.
Ведь это же я! Бабочка – это я!
Я научилась любить себя: старую и новую. Научилась не бояться.
Научилась летать.
– Я в деле, – дрогнувшим голосом сказала я Сэму. – Я в деле.
Глава 28
Глава 28