Мы перешли улицу и прошли мимо морского вокзала. Я иду до конца мола, сказал мой Сотрапезник, не хотите меня проводить? Конечно, сказал я, я пойду с вами. Сбоку возле двери сидел нищий, старичок с аккордеоном на ремне. Увидев нас, он протянул руку и начал свои неразборчивые причитания, в конце которых внятно прозвучало: помогите, Христа ради. Мой Сотрапезник остановился, сунул руку в карман, достал бумажник и вынул старую купюру. Это деньги еще моих времен, сказал он печально, не могли бы вы меня выручить. Я порылся в кармане и нашел сотню эскудо. Я на мели, сказал я, это последние, зато какие красивые, не правда ли?[30] Он рассмотрел банкноту и улыбнулся. Протянул ее Аккордеонисту и спросил: вы знаете старые песни? Знаю «Старый Лиссабон»[31], сказал Аккордеонист с жадными глазами, знаю все фадо. А что-нибудь постарше, сказал мой Сотрапезник, из тридцатых годов, вы должны помнить, вы не столь уж и молоды. Возможно, сказал Аккордеонист, скажите сами, что хотите услышать. Ну, например, «Как прекрасны твои глаза»[32]. Как же, прекрасно знаю, сказал, просияв, Аккордеонист. Мой Сотрапезник дал ему сотню эскудо и сказал: иди за нами, на расстоянии нескольких метров, и играй эту музыку, но только тихо, нам надо поговорить. Он наклонился ко мне с доверительным видом и сказал на ухо: один раз я танцевал под эту музыку со своей возлюбленной, но об этом никто не знает. Вы умели танцевать?! – изумленно воскликнул я, вот чего бы не мог представить. Я был прекрасным танцором, сказал он, сам выучился по инструкции, которая называлась «Современный танцор», эти книжечки мне очень нравились, они много чему учили, когда поздно вечером я возвращался из конторы домой, то принимался танцевать один, писал стихи и письма невесте. Вы ее очень любили, заметил я вскользь. Она была заводным паровозиком моего сердца, сказал он. Он остановился, заставив остановиться и меня. Аккордеонист тоже остановился, но продолжил играть. Взгляните на луну, сказал мой Сотрапезник, та же самая, на которую мы смотрели с невестой, когда гуляли в Посо-ду-Биспо, не странно ли?

Мы достигли конца мола. Ну ладно, сказал он, на этой скамейке мы встретились, на ней мы и расстанемся, вы, должно быть, устали, можете сказать этому бедолаге, что он свободен. Он сел на скамейку, а я отправился сказать Аккордеонисту, что его музыка нам больше не нужна. Старичок пожелал мне спокойной ночи, я повернулся и только тогда заметил, что мой Сотрапезник исчез.

Загородный дом был погружен в тишину, поднялся легкий бриз, обласкавший листья шелковицы. Спокойной ночи, сказал я, или, точнее, прощайте. С кем или с чем я прощался? Я не знал, но именно эти слова мне захотелось произнести вслух. Я повторил: прощайте, всем спокойной ночи. Запрокинул голову и стал смотреть на луну.