– Нет, лучше спрячь. И вот еще что… – Он достает из кармана лист, сложенный в столько раз, что тот становится размером с игральную карту. – Я давно нашел это. Сид вырвал его из блокнота, но, думаю, ты захочешь это прочитать.

Я прячу подарки в карман, пытаясь совладать с непреодолимым жжением внутри прочитать прямо сейчас.

– Спасибо.

В его глазах вспыхивает огонек надежды, и он тянется ближе.

– Ты выйдешь за меня?

– Нет!

– Я не шучу, Флоренс. Выходи за меня.

– Что бы ни было, я не позволю тебе этого сделать.

– Почему?

– Потому что ты мой друг. Ты брат Сида, и потому что… – я запинаюсь, – потому что это будет значить для тебя слишком много.

Он сглатывает, кровь отливает от его лица, точно я пырнула его ножом в живот.

– Значит, ты знаешь, что я к тебе чувствую?

– О чем ты?

– Флоренс, я влюблен в тебя.

Сид, что он творит? Что он говорит? Мой мир разлетается на части, но все отголоски, что сопровождали нашу дружбу: крепкие объятия, бешено колотящееся сердце, взгляды украдкой, благоговейный трепет, музыка, что он сочинил в день, когда я вернулась, рамка с фотографией – складываются в общую мозаику. Я вскакиваю с места как ужаленная, стряхиваю с юбки невидимые пылинки. Бестолковое копошение.

– Вздор! – Я выпрямляюсь. Стать старше. Стать старой. Просто гормональный всплеск. Мимолетное увлечение. Такое бывает с юношами. С Сидом не было.

– Я одержим тобой с того дня, как увидел в церкви двенадцатилетним мальчишкой. Ты была такой красивой в тот день. Я решил, что ты ангел…

– Неправда! Ты меня даже не знаешь, – ощетиниваюсь я.