Все в тумане, неподвижно, зыбко. Я на краю обрыва, и у меня перехватывает дыхание. Я беру кувшин – в нем совсем немного воды. Я испытываю мучительную жажду – стенки горла ощущаются как листы наждачки – но умываю его лицо. Тщетно пытаюсь привести в сознание. Если у него и есть пульс, я не могу его прощупать – мои конечности онемели. Моя душа онемела. В висках пульсирует. Я слышу, как бьется сердце в горле, но не слышу мыслей.
– Прошу, Нил, прошу…
Я стягиваю с себя свитер, в зале очень холодно, но я должна прикрыть его наготу, должна избавить от этого ужасного унижения. Ему все равно, но мне нет. Я буду бороться за него: его душу и тело. Кроме меня, никто этого не сделает.
Я не решаюсь снять венок – терновые шипы забрались глубоко под кожу. Глажу Нила по щекам. Когда-то у него было прекрасное мужественное лицо. В этом мужчине был стальной стержень, несгибаемая воля, неукротимая отвага. И они все еще там. Его не сломить. Нет, таким, как Доктор, никогда не сломить Нила. Они уничтожили сосуд. Лишь сосуд.
– Что мне делать? Что мне сделать?..
Кажется, его ресницы дрогнули. Я замираю в страхе спугнуть жизнь. Он открывает глаза, залитые кровью. Губы подрагивают. Он шепчет что-то, и я склоняюсь ко рту в попытке расслышать – нежно, осторожно. Слабая искра жизни. Не затушить бы.
– На обороте…
– Что? Я не понимаю. Тебе нельзя говорить. Молчи. Прошу. Нил, прошу… Я позову на помощь…
Его глаза закрываются.
Крест разбивает меня вдребезги.
Все заливает кровью. Его кровью.
Часть 4. Депрессия
Часть 4. Депрессия