– И вы приехали сюда, чтобы вернуть его?

– Мы ждали его почти три года. Я потеряла счет всем тем разам, когда… когда не получалось. Из меня выходило больше крови, чем из какой-либо женщины.

Она хочет ребенка, но не может его родить. Я могу родить, но не хочу. Жизнь чертовски несправедлива. Если бы я могла, я отдала бы ей свою матку, чтобы она осчастливила хоть кого-нибудь.

– Это случилось опять.

– Это?

– Выкидыш. После обряда очищения. Но мы не стали говорить Йенсу.

– Ты ведь понимала, что это не сработает?

– Но я хотела, чтобы это сработало.

И я кожей чувствую, как сильно, как смертельно она этого желала. Так же, как когда-то я желала вернуть Сида, пусть даже ценой собственной жизни.

Нож слетает с картофелины, и на ее пальце появляется длинная красная полоса. Кровь капает на пол, но она не морщится, не испускает ни звука. Я вскакиваю и достаю бутылку со спиртом. Промываю ее рану, обрабатываю – неумело, неуклюже, но как могу.

– Нил этого не заслужил, – говорит она.

– Ты тоже.

– Каково теперь там?

– Там?

– Не здесь.

– Внешний мир? Я не была там целую вечность. Но думаю, он такой же. Там все проще и одновременно сложнее.

– Но ты хочешь вернуться?

– Хочу. А ты?

Она долго не отвечает.

– Я хотела ребенка. Мы оба хотели. Но что, если нам не суждено? Ни в каком мире. Я устала пытаться, устала жить в вечном страхе и надеждах. Я хочу просто жить.