– Любовь желательна, но необязательна.

– Значит, ты была с тем, кого не любила?

– Значит, так.

– А меня учишь иному?

– Лучше учиться на чужих ошибках.

Она задумывается, но ненадолго. На лице остаются только глаза.

– Но у меня ничего такого не было. Клянусь. Я не была с мужчиной. Я не могла. Это же… неправильно. Я даже никому не обещана.

– Подумай хорошенько, Молли. Прошу… Ты можешь мне верить. Я тебя не оставлю. Я люблю тебя больше всех на свете.

– Свершилось чудо, Флоренс. Что, если свершилось чудо? Ты говоришь, что так не бывает, но с Девой Марией это случилось. Она была девой и до Христа, и после. Почему я не могу?

Я придвигаюсь к ней и целую в лоб, стараясь меньше касаться, боюсь причинить боль неаккуратными движениями. Я знаю свою сестру и знаю, когда она врет. Но не сейчас. Она верит в это, и у меня по телу пробегает дрожь…

Мужские лица то и дело вспыхивают в голове. Все они недостойны и ее мизинца.

Я в ужасе отталкиваю их от себя.

Я в ужасе.

4

4

Я врываюсь в дом Арго. Флоренс Вёрстайл мертва – она давно мертва, но старшая сестра Молли жива – и она готова разорвать любого.

– Мне нужно задать вопрос и услышать честный ответ.

– Только если это не касается катушек и челноков, – без улыбки отшучивается Питер, проходя за мной в гостиную. Он осунулся и… постарел. Не думаю, что это слово применимо к семнадцатилетнему юноше, но так и есть. Я вижу это в его глазах. Я ненавижу жизнь за то, как она ни с того ни с сего выбивает дверь ногой и требует от ребенка, чтобы он в одночасье стал взрослым, и он, за неимением других вариантов, становится.

Я люблю этого мальчишку всем сердцем – не могу не любить, но я сожру его живьем, если он к этому причастен.

– Мне очень жаль, Флоренс. То, что они сделали с Нилом. Я не…