– Думаешь, они меня ненавидят? Значит, я все делаю правильно…

– Видимо, ты очень любишь эту работу.

– Нет, я терпеть ее не могу, – качаю головой я. – Но я очень люблю свою семью.

В его глазах словно зажигаются маленькие огоньки, а потом взрываются, как салют. Он впервые смотрит так, будто верит в то, что я говорю.

– Ты веришь мне?

– Ты не настолько хорошая актриса, чтобы так правдоподобно играть, – заявляет он. – Если так, то тебе нужно возвращаться…

Итан достает из кармана ключи от «Мазерати» и протягивает мне. Я с подозрением смотрю на них, а потом и на него самого.

– Ты же не пытаешься отдать их мне?

– На что еще это похоже? – Он берет мою руку и вкладывает ключи в ладонь. – Не знаю, как ты это сделаешь, но верю, что у тебя получится, ведь у тебя есть то, чего никогда прежде не было у меня…

Я вопросительно смотрю на него.

– Такого замечательного друга, как я, – безрадостно отшучивается он.

Если бы не этот разговор, то Итан Хоуп так и остался бы любовью моей юности и ненавистью зрелости. Однако, глядя в пронзительные и грустные глаза, я понимаю, что любить его – большая ошибка, но и ненавидеть – не меньшая.

– Я очень хочу тебя возненавидеть, но не могу, – признаюсь я. Нет смысла отрицать: расставшись с Итаном, я отрежу от сердца важную часть.

– Странно, у большинства такой проблемы не возникает.

– Итан…

– Иди, – обрывает он, – делай что должна.

– У тебя все будет хорошо, верно? – с надеждой спрашиваю я.

Я понимаю, что это дурацкий вопрос. В фильмах после фразы «Все будет хорошо», как правило, начинаются основные проблемы, а все, что было перед ней, лишь слабое вступление. Но я не могу не спросить. Мне нужно знать, необходимо, чтобы он пообещал, ведь на миг посещает страшная мысль. Мысль о том, что он не переживет сегодняшний день…

– Мы же договорились друг другу не врать, – припоминает он.

– Пообещаешь мне кое-что?